Архив номеров: 2004 год, выпуск № 2 (2)

BСЕ НАЧАЛОСЬ С ТРАГИЧЕСКОГО СОБЫТИЯ

17 февраля 1992 года произошло обретение мощей святителя Тихона, Патриарха Московского и Всероссийского. Все началось с трагического события: 18 ноября 1991 года по окончании вечерней службы в Малом храме Донского монастыря кто-то снаружи выбил окно в уже запертом храме и бросил туда пакет с зажигательной смесью. Храм мгновенно превратился в некую доменную печь. Пожар длился минут 15-20, но разрушительная сила огня была такова, что храм пришлось закрыть на длительный ремонт, а в нем находилась великая святыня Русской Православной Церкви - гробница святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России, примыкавшая к южной стене храма. Надо сказать, что нижняя часть храма высотой метра полтора почти не пострадала от огня, так что мраморное надгробие над могилой святителя осталось неповрежденным. Однако по поводу сохранности самой могилы Патриарха ходили разные слухи. В том, что тогда, в 1925 году, захоронение было именно здесь, сомнений не было. И по сей день, слава Богу, жив всеми любимый архимандрит Даниил (Сарычев), отметивший в январе 90-летие, еще мальчиком присутствовавший при погребении Патриарха.

Но что произошло потом? Об этом точных сведений не было ни у кого. Монастырь был закрыт. Долгие годы в нем хозяйничали нецерковные организации. Были и тревожные слухи. Кто-то вскоре после погребения Патриарха видел его драгоценное облачение, в котором он был похоронен, на обновленческом митрополите Александре Введенском. Так что же, могила была осквернена и разграблена? Говорили, что на могиле находится только мраморная плита, а гроба в ней нет, что он был тайно перезахоронен, указывали разные места захоронения и т.д.

Зимней ночью мы с отцом Тихоном ходим по Донскому кладбищу, обсуждаем положение. Первая попытка уже сделана, мраморная плита поднята. Под ней обнаружили сложенный из кирпича свод. Склеп?! Но свод оказался всего лишь калориферным воздуховодом, идущим по всему храму. А где же могила? О. Даниил не сомневается - она была здесь. Значит, калорифер сложен после. Но кто же его сложил?

Такую аккуратную кладку могли сложить только добрые руки, видимо, для маскировки, осквернители не стали бы так стараться. Надо разбирать калорифер и копать глубже. Работы ведет известный археолог Сергей Алексеевич Беляев. Копают с благоговением, идет непрерывное чтение Псалтири. Под слоем песка и земли на глубине двух метров под уровнем пола огромная бетонная плита. Звучат торжественные слова псалма: «Глас радости и спасения в селениях праведных, десница Господня сотвори силу». Все замерли. «Кафизма-то какая пошла!» - восхищенно шепчет о. Тихон. Команда: «Подымаем!» Бетонная плита хрустнула по неожиданно проявившемуся шву. Она оказалась составленной из отдельных блоков и только сверху обмазана тонким слоем цемента. Все устремили взор в открывшееся темное отверстие под плитой. Отец Тихон поднес свечу. В темной камере стоял богато украшенный накладной резьбой высокий дубовый гроб, а на нем сверху лежала небольшая мраморная табличка с надписью: «Патриарх Московский и всея России Тихон».

Это произошло 17 февраля 1992 года*. Приближалась полночь. Надо срочно сообщить Святейшему Патриарху; по телефону он ответил, что через 20 минут приедет. Все были в торжественном воодушевлении. Послушник бросился открывать монастырские ворота: со звоном будем встречать? В храм вошел Святейший в сопровождении, кажется, только одного шофера. Он явно взволнован. Все вместе пропели величание святителю Тихону.

А 22 февраля состоялся официальный церковный акт обретения мощей. Под темно-зеленой святительской мантией покоилось абсолютно не изменившее своей формы тело усопшего великого московского святителя.

Такое можно увидеть только раз в жизни! Такое не забывается!

Недостойный очевидец
Алексей Валерьевич АРТЕМЬЕВ

* Официальное обретение мощей -19 февраля 1992 года.

КОЛОКОЛА НА РУСИ

К колоколу на Руси с глубокой древности отношение было особенным. Нам достались полные загадок и таинства рассказы, сказки, предания и былины о колоколах, о том, как колокольный звон отводит дьявольские козни, болезни, бури и молнии; как колокол не раз звонил сам по себе, предрекая войну, голод или смерть государя; как за неугодный звон по воле царей колокола «казнили» перед народом: били батогами, отрубали ухо и отправляли в ссылку. Попав в неволю, в чужие земли, колокол мог вдруг замолчать. Так случилось с колоколом Богородицы, который князь Александр Суздальский решил забрать из Владимира, и «колокол не начал звонити, яко же был в Володимере; и виде Александр, яко сгрубил святой Богородицы, и повелел его паки везти в Володимер и поставиша его в свое место, и паки бысть глас яко же и прежде богоугоден».

В чем же загадка колокола? Откуда в нем столько притягательных свойств, столько чудесных сил, обращенных к одушевленной и неодушевленной природе?

Колокол - это предмет церковный. И прежде, чем подняться на колокольню, колокол всегда освящался священником, то есть ему испрашивалось Божие благословение и сила, для чего существовал специальный чин освящения, после которого колокольный звон уже не мог быть пуст и прост. Вот он и утешал, прекращал бури, освящал своим звоном воздух, а человека укреплял в благочестии и вере, наставлял молитвою и славословием противостоять диавольским наветам. Слыша колокольный звон, в старое время народ снимал шапки и крестился, призывая благодать Божию и благодаря за нее.

Через колокол укрепляли русские люди связь с Творцом. Наполняли храмы удивительным изобилием колоколов, от небольших до поражавших мир громадных великанов. Колокола плакали, стонали, молились о русской земле в годы лихолетий. Когда же приходил конец страшной войне, ничто не могло сказать сильнее о народной радости, чем мощные ликующие звоны.

Издревле повелось, что самым горьким наказанием для побежденного города и народа, означавшим потерю воли, было лишение колоколов.

В междоусобных войнах князья забирали друг у друга вечевые колокола. Государи, воюя, как важный военный трофей привозили иноземные «пленные» колокола. В двадцатые годы минувшего века это страшное лишение постигло всю русскую землю. Богоборцы отняли у Руси колокола; пустые глазницы колоколен и разрушенных храмов взирали на целое поколение людей, не знавших храма, Бога и поднебесного певца-колокола.

Сегодня возрождаются монастыри и церковные приходы, а при них появляются звонницы с колоколами, вновь поющими песнь Богу.

ВСТРЕТИТЬ ГОСПОДА

Каждое утро к Яффским воротам Иерусалима приближался высокий согбенный старец. Старик входил в город, огибал пруд, в котором некогда купалась красавица Вирсавия, по кривым переулкам взбирался на холм, где сиял белоснежными стенами великолепный храм.

Этого старца знал весь город. Иногда мальчишки подбегали к нему с криками:

– Симеон, посмотри! Нет ли среди нас Мессии? Возьми на руки Изю-толстячка или жену Абрахама!

Взрослые смотрели ему вслед, говорили друг другу:

– Сколько лет этому дряхлому человеку? Какой странной болезнью поразил его Господь.

– Мой умерший дед помнил его древним стариком. Он живет уже триста лет. Эй, Симеон! У нас родился младенец. Может, Мессия?

Симеон не отвечал – он спешил к храму, он жил одним – ожиданием встречи. Солнце и встреча – все, что осталось у него. Солнце будило по утрам, согревало, освещало путь к храму. Встреча заставляла подниматься, идти, ждать.

В храме к нему подходили левиты, забрызганные кровью, перепачканные углем и туком, говорили сочувственно:

– Сегодня-то непременно принесут твоего Младенца, – и совали ему куски жареного мяса, маслянистые смоквы, янтарный виноград, угощали вином. Симеон от всего отказывался.

– Чего же ты хочешь? – обижались левиты.

– Встретить Господа, – едва слышно отвечал старик.

– Вы слышите, люди? Послушайте его! – громко возвещала пророчица Анна. – Посмотрите на него. Вы все, весь народ – такие же дряхлые и ветхие. Но Симеон ждет, а вы едите, пьете и копите золото! Горе нам, не придет Господь. Нет у нас веры, нет покаяния! Злоба и алчность – вот наши боги! – Она падала ниц перед Симеоном. – Жди, праведник, жди и молись! Ты один – веришь, ты один – ждешь...

Ждет Сретения старец Симеон с тех давних пор, когда в числе 70 книжников-толковников был отправлен он в далекую Александрию, к Птоломею Египетскому. Пребывая там в почетном заточении, переводили мудрецы Ветхий Завет. И вот однажды переписывал Симеон пророка Исайю: «...се, Дева примет во чреве и родит сына Христа Господня». Не поверил гордый фарисей и со словами: «Не бывало такого от сотворения мира и не будет», – взял нож, чтобы выскоблить небылицу. Но в этот миг свет ярче солнечного ослепил его и прозвучал голос: «Дева Непорочная родит Спасителя, а ты не увидишь смерти дондеже не возьмешь на руки Мессию». Потрясенный Симеон перевел пророчество слово в слово...

По окончании великого делания возвращались 70 толковников в родимую сторонушку. На одной из стоянок рассказал Симеон о своем видении. Безстрастно, не удивляясь слушали его мудрецы. Мало ли что пригрезится человеку, сидящему в одиночестве и погруженному в тяжкий труд проникновения в Божии письмена.

– Как узнаешь ты день Сретения? – спросил один из мудрецов. – Как среди множества жен, стоящих в храме со своими 40-дневными младенцами, отыщешь ты благословенную Деву?

...На следующий день пришлось путникам пересекать речушку, мутную от недавних дождей. Симеон остановил посреди потока своего длинноногого мула, крикнул мудрецу:

– Ты спрашивал, как я отыщу Деву? Вот перстень, подарок Птоломия. Все вы знаете его. Голубой сапфир, прекрасный, как васильки в пшенице, как очи невесты сияющий – нет равного ему! – Симеон снял перстень с руки. – Если отыщется он, то и Дева отыщется. – С этими словами он закинул перстень в убегающие волны.

Грустный поехал дальше Симеон. Однако к вечеру развеселился и даже купил у рыбака красноперого сазана, чтобы изжарить на ужин. Напевая вполголоса, он потрошил рыбу на плоском камне. Из распоротого брюшка с тихим звоном выкатился перстень, блеснув голубыми искрами, упал в сухую траву. Возгласы изумления раздались со всех сторон.

– Это он. Нашелся! – Симеон бережно подобрал перстень, прижал к груди. – Эй, мудрец! Бог послал мне драгоценный подарок, Он заключил со мной завет. Я буду верным Ему до конца...

С тех пор сотни, тысячи младенцев встретил он в храме. Множество материнских глаз – сияющих гордостью и восторгом, печальных, пустых и холодных запечатлелось в его душе. И вот сегодня... Пророчица Анна спешила ему навстречу, когда Симеон поднимался по крутой тропе к храму, на вершину горы Мориа.

– Ты еле идешь, Богоприимец! Дай руку, ты должен успеть. Я видела Божью Избранницу, Она уже в храме. Мессия пришел, ликуй, Симеон!

Среди многих жен с младенцами Симеон сразу узнал юную Деву и устремился Ей навстречу. Он припал к ногам Марии, и словно короста отлипла от его сердца. Оно сладостно затрепетало давно забытой нежностью и открытостью ко всему миру. Симеон поднялся, потянулся к Младенцу, и Дева Мария доверчиво вручила ему Свое Дитя. Старец бережно взял Христа на руки, прижал к груди:

– Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром. Увидели очи мои спасение Израиля, – перевел он дух. – Тебе же, Мария, предстоят великие скорби. Оружие Страстей Господних пройдет и через Твою душу.

Сказав это, Симеон возвратил Дитя Матери, склонился к земле и ощутил себя чистым лучезарным отроком, почти младенцем. Когда подбежавшие левиты хотели поднять его, он был уже мертв.

– Нет больше Ветхого Завета, – запричитала пророчица Анна. – Ушел Симеон, а с ним и Ветхий Завет. Наступают новые времена, слышу я новые глаголы: любовь и прощение, искупление греха... Радуйтесь, люди! Небеса отверзаются, ликующие Ангелы опускаются на землю. Они уже здесь, рядом!

– Не кричи, женщина! – грубо оттолкнул ее левит. – Мы приносим очистительную жертву Иегове. Соблюдай закон и молчи, не то побьем тебя камнями.

В.Устинов

ВРАГ, С КОТОРЫМ НЕЛЬЗЯ ДОГОВОРИТЬСЯ

Если мы безпристрастно посмотрим на современную религиозную жизнь, то увидим, как на последние оазисы духовности наступает пустыня. Мир превращается в огромную безжизненную Сахару. Причин много, но остановимся на одной из них. Это - телевизор и видеофильмы.

Телевизор занял неподобающее место в нашем доме. Будучи скромным средством информации, он монополизировал и унифицировал нашу душевную жизнь. В древности центром семьи был очаг. Затем им стал стол, за которым собирались все родные после трудового дня. Там они не только трапезовали, но и читали Священное Писание. Теперь их место по значению занял телевизор. Характерно, что телевизор занимает то место в комнате, где раньше был святой угол с иконами.

Святые отцы отрицательно относились к театру и зрелищам, которые развивают силу воображения, тесно связанного со страстями. Иоанн Златоуст называл театр училищем страстей. Святые отцы не делили театральные постановки на полезные и вредные. Они осуждали сам метод - имитацию истины, игру в действительность.

Телевизор лишил нас домов, превратив их в театральные залы. В Библии написано: «Не многих пускай в свой дом!» Телевизор сорвал двери с нашего дома, к нам приходят толпы людей, пришельцы со всех планет, созданные фантастами. Приходят без стука и спроса, приходят ковбои и гангстеры, приходят люди, с которыми мы не хотели бы иметь ничего общего. Дом стал проходным двором.

Телевизор создал новый вид человека – homo medium - человека с истощенной от непрерывного зрелища, как от непрерывного пьянства, нервной системой, человека душевного распада, который не может поставить границы и фильтр внешней информации и усваивает ее, так сказать, в сыром виде - некритически, недифференцированно, одной низшей механической памятью. Смысловая память при этом притупляется, творческие силы ослаблены.

Человек мыслит посредством слова, человек называется в патристике словесным существом. Телевизор учит мыслить чувственными представлениями, воспитывает рассеянность и впечатлительность. Душа становится изнеженной, чувственной и истеричной. Телевизор является концентрацией страстей; страсть неотделима от чувственных образов. Аскетическая борьба со страстью - это очищение души от фантазий и представлений. Телевизор дает множество форм для чувственности. Телевизор расслабляет интеллектуальные силы человека. Ум должен упражняться, искать, преодолевать препятствия, как атлет тренирует свои мышцы. Телевизор дает обильную рафинированную, приготовленную пищу, от которой ум становится вялым, немощным, неспособным к самостоятельному мышлению, как тело при обильном питании жиреет, дряхлеет и стареет.

Всякое зрелище требует сопереживания, мы включаемся в поле страстей, это поле индуктирует и питает наши страсти. В каждом познании есть элемент симпатии, общности. Грех, сделавшись привычным, перестает быть отвратительным.

Телевизор посягнул на духовную сферу. Фантазия о духовной жизни рождает ложь, которая называется у святых отцов прелестью. Визуально представить духовный мир невозможно, представлять его - это значит находиться в замкнутом круге страстных призраков и гордых теней, вызванных к жизни воображением.

Каждый человек, по учению святых отцов, это целый мир. Каждый человек - это неповторимая индивидуальность. Телевизор унифицирует, обезличивает людей. Древние философы сказали: «Человек есть то, что он ест», имея в виду, разумеется, не вещественную, а духовную пищу: что он читает, с кем он общается, к чему он стремится. Телевизор предлагает одну и ту же пищу десяткам миллионов людей. Поэтому люди стали похожими друг на друга, похожими не в единстве духовной любви, а в единстве однообразия; люди теряют интерес друг к другу.

Телевизор развивает антихристианство. Религия - это общение души с Богом. Религия вырабатывает созерцательное мышление, концентрацию внимания, сосредотачивает на немногих, но самых главных онтологических объектах. Телевизор - диаметрально противоположное: смена впечатлений, при которой теряется контроль над сенсорной деятельностью. Религиозное чувство - это мистическое чувство, тонкое и нежное, как лепестки цветка. Оно слышится в безмолвии, а не в шуме улицы.

Телевизор распространяет нервные и психические болезни. Возможности человеческой психики не безграничны. У телевизора человек за несколько часов получает столько впечатлений, как раньше за месяц. Нервная система человека изнашивается, не вынося непосильного напряжения, она, как бы защищая себя, уходит в болезнь.

Телевизор учит людей жестокости, это касается не только картин убийств и насилия, окруженных в телепередачах подчас атмосферой поклонения и геройства, но это касается не менее страшного: переживания человека у телевизора настолько интенсивны и остры, что эмоционально опустошают человека и он в повседневной жизни становится безучастным, холодным, отчужденным.

Телевизор отчуждает друг от друга людей, живущих в одном и том же доме, семье, заменив общение людей призраками и тенями экрана. Потеряв чувство живого человека, он потерял любовь к нему и сострадание. Человек перестает рассматриваться как личность: он превращается в инструмент.

Говорят, что телевизор может стать началом религиозного просветительства, но он убивает самое сердце религии - молитву, мистическую беседу души с Богом. Загруженная, забитая потоком впечатлений душа не в силах сосредоточиться на молитве, на слова молитвы наносится слой чуждых молитве страстных представлений. Молитва - это центр духовной жизни. Человек выбрасывает душу из неподвижного центра на вертящийся круг сменяющихся представлений. Вне молитвы и созерцания невозможно внутреннее ощущение Бога, свидетельство души о присутствии Божием. Если даже телевизор станет каналом религиозных передач, то все равно он лишит религию главного - глубины и мистики, остановившись на катехизаторстве и оглашении, на уровне слов, а не силы. Без религиозной интуиции, созревающей в безмолвии, такое оглашение или не будет принято, или будет принято на уровне духовно-культурных ценностей. Нужна нравственная подготовка, нужны религиозные искания, необходима борьба со страстью и гордыней, чтобы подготовить себя к принятию христианства, чтобы почувствовать его возрождающуюся силу. Иначе Христос будет стучаться в закрытую дверь.

У телевизора вырастает человек с подавленной духовностью. В лучшем случае он воспринимает религию как нравственно-культурную и историческую ценность, что в сущности является религией без Бога.

Религия - это тайна, телевизор тайну превращает в рекламу. Литургия не может быть воспринята как визуальное представление; это мистическое повторение Голгофской жертвы, к созерцанию и участию в которой в древние времена допускались только после подготовки, только члены Церкви, не находящиеся под эпитимией. Литургия - это схождение Духа Святаго и преображение человеческой души. Неужели же телевизор может зафиксировать схождение благодати?!

Телевизор внес в дома верующих людей кощунственные кинофильмы о Христе Спасителе. Искусство артистов перевоплощаться, умение забыть себя, отождествить себя с тем, кого играют, показывает отсутствие всякого религиозного чувства или искаженную религиозность актера, отождествляющего себя с Христом. Сатана сказал: я - бог. Адам сказал: я хочу быть без Бога, как бог. Артист говорит: я хочу показать через себя миру Христа Спасителя. Значит, этот артист уверен, что он может думать, как Христос, любить, как Христос, действовать, как Христос. Это большее богохульство, чем примитивная и пошлая антирелигиозная пропаганда. Сегодня артист играет гангстера, завтра - апостола, послезавтра, может быть, Рейгана или товарища Камо! Но наша психика, восприняв в подсознании опошленный театром образ, по законам ассоциаций и аналогии наложит этот лживый образ как клеймо на святыню.

Телевизор - враг, с которым нельзя договориться. Его агрессия не имеет меры и предела. Если пустыня Сахара расширяется со скоростью пяти километров в год, то телевизор победным маршем идет по всей планете, иссушая последние источники и родники, загрязняя, затаптывая последние оазисы духовности.

Скоро человеку не надо будет посещать друзей, ехать на конференции, приходить в школы для занятий: он сможет сделать это, управляя телевизионной системой, оставаясь в собственном доме. Человек останется в миру, как в пустыне, холодной ко всему и чужой для всех.

Архимандрит Рафаил

ЕСЛИ ТЫ ВСЕ ЗНАЕШЬ, А БОГА НЕ ЗНАЕШЬ, ТО ТЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ

Cовременный человек бежит от одиночества. Несмотря на всю разобщенность с людьми и отдельную квартиру со звукоизоляцией, он, как правило, боится остаться наедине с собой. Поэтому без конца звонит телефон, работает денно и нощно телевизор, повсюду лежат раскрытые газеты и без устали звучит радио. Через средства информации человек вновь и вновь погружается в толчею суетной жизни и мутный поток событий. «Надо это знать», -убеждаем мы себя, внимая разным сообщениям из десяти источников об одном и том же. И ничего, в конечном итоге, так и не узнаем. «Нельзя упускать это из виду!» - и тотчас упускаем, потому что в ту же секунду произошло еще двадцать событий, которые, оказывается, обязательно нужно было усвоить, чтобы все знать и вовремя сориентироваться: там выбрали очередного вице-премьера, а тут состоялась пышная презентация, там открыли сразу десять ночных клубов, а здесь отечественная звезда эстрады делится впечатлениями о своих гавайских блюдах, а мы так ничего и не услышали (видимо, в этот самый момент живо обсуждали по телефону мексиканский телесериал) - какой ужас!

Однако, читая святоотеческие произведения, находишь поистине безценные мысли и изречения. Так, святой Никодим Святогорец в книге «Невидимая брань» пишет: «События века сего да мимо идут тебя, о христианин». Нам, воспитанным в обстановке потока информации, трудно понять эти слова. Может, автор книги, - возмущенно говорим мы, - и святой, но он жил в другое время и его советы отстали от жизни. А мы должны быть в курсе всех дел - читать газеты, слушать радио и смотреть телевизор. Нам небезразлично, что происходит вокруг нас! Но святой Никодим ограждал нас прежде всего от событий того мира, что во зле лежит, - мира греха, зла и грязи. Внимая информации о темных сторонах жизни, скандалах и интригах, коррупции и обмане, насилии и жестокости, мы невольно увлекаемся всем происходящим, погружаемся в душную атмосферу тревожных сообщений, подвергаемся пагубной суете и совершенно забываем о Царстве Божием, которое не от мира сего.

Некто из святых отцов сказал: «Если ты все знаешь, а Бога не знаешь, то ты ничего не знаешь; если же ты ничего не знаешь, то ты ничего не знаешь; если же ты ничего не знаешь, Бога же знаешь, то ты знаешь все». Ибо Бог знает все обо всем и всегда скажет тебе о самом главном и нужном. Тот, кто далек от Бога, не имеет духовной мудрости и разума, чтобы правильно разбираться в событиях мира сего, даже если у него при этом будет шесть дипломов и по телевизору в каждой комнате.

Внемлющий же Слову Божию обретает знание тех святых божественных истин, которые верно служат ему вековечными ориентирами к познанию действительности. На их основании он, будучи подчас и не всегда информированным, сумеет, тем не менее, правильно понять все происходящее, а главное, - отличить добро от зла и самоотверженно возлюбить Бога и ближнего. И такой человек несравненно полезнее и нужнее нашему обществу, чем те, чья информированность, увы, отнюдь не способствует утверждению в нем ни мира, ни согласия, ни покоя.

ПОДОЗРИТЕЛЬНОСТЬ

Обратим внимание на внутреннее состояние человека, страдающего повышенной подозрительностью. Он, как в древнегреческом театре, надевает на себя маску судьи и вдруг начинает видеть смысл своей жизни в изобличении ошибок и грехов других людей.

Почему авва Дорофей мог смело сказать, что эта страсть более других страстей удаляет человека от Бога? Святой отец подчеркивал потерю внимания к своим грехам, которая неизбежна для подозрительного. Но можно сказать и больше.

Подозрительный человек вообще перестает замечать самого себя, поскольку все его внимание, все его интересы сосредоточились не в собственной душе, не в том, что реально составляет его жизнь, а – в других. Он как безчувственный механизм, работающий от заведенной пружины, единственная функция которого – выискивать в людях недостатки. Жизнь других, заполонившая поле его сознания, на самом деле иллюзорна, она не может заменить ему собственной жизни, которую он «проскальзывает», не замечая.

Здесь уместно вспомнить глубинную разницу между "иметь" и "быть": можно, как предупреждает Спаситель, приобрести и иметь весь мир, но не получить от этого никакой пользы (Мф. 16, 26). Ведь само по себе это не преобразит внутреннего существа человека, он остается тем, чем был. Подозрительный стремится распоряжаться чем-то чужим, что никогда не составит его реального существа. В то же время он бросает то, что действительно имеет, что он есть – собственную внутреннюю жизнь. В результате он теряет одно и не приобретает другого. От человека остается как бы только оболочка, выполняющая внешние функции, а душа – не в ней, но где-то растеклась и рассеялась в предметах его интересов...

Мысль о том, как важно жить собственной, а не чужой жизнью, не раз высказывалась одним из самых ярких проповедников христианского мира – митрополитом Антонием Сурожским. Владыка Антоний всегда подчеркивает, что «молитва по своей сути – встреча, встреча души и Бога; но для того, чтобы встреча была реальной, обе личности, которые в ней участвуют, должны быть действительно самими собой».

В нашем случае подозрительность как никакая другая страсть, по слову аввы Дорофея, удаляет человека от Бога. Человек, страдающий подозрительностью, живет чьей-то чужой, а не своей жизнью, которая в точности соответствует всему, что митрополит Антоний говорит о выдуманных, неподлинных отношениях с Богом: «Мы думаем, что обращаемся к Богу, а на деле обращаемся к образу Бога, созданному нашим воображением; и мы думаем, что стоим перед Ним со всей правдивостью, тогда как на деле выставляем вместо себя кого-то, кто не является нашим подлинным «я», – актера, подставное лицо, театральный персонаж».

К сожалению, очевидно также и то, что люди, не подверженные подозрительности в такой мере, все же не могут пребывать в спокойствии за себя, они не могут быть уверены, что не лгут мыслью в чем-то другом. «Каждый из нас, – продолжает владыка Антоний, – представляет собой в одно и то же время несколько разных личностей. Мы бываем различными в зависимости от обстоятельств и окружения: разные лица, встречающиеся с нами, знают в нас совершенно различных людей, по русской пословице: «Молодец против овец, а против молодца и сам овца». Как часто это бывает: каждый из нас может вспомнить среди своих знакомых даму, которая – сама любезность с чужими и сущая фурия у себя дома, или грозного начальника, который в семейном кругу – воплощение кротости».

Так, начав с маски «подозрительного судьи», мы обнаружили, что кроме нее есть еще другие безчисленные маски, которые люди иногда примеривают на себя, а иногда носят не снимая, так что уже сами не помнят своего подлинного лица.

Протоиерей Михаил ДРОНОВ

РОЛЬ МУЖЧИНЫ В ДЕТОУБИЙСТВЕ

Разве одна женщина виновата в грехе аборта? А где в это время находился мужчина, неужели он оказался в стороне, как трус и предатель? Разве не одинаково виновен супруг, принуждавший жену к аборту, превративший ее жизнь в какую-то психическую пытку? Разве не забрызганы кровью родные этой женщины, советующие ей сделать аборт? Разве не инициатор убийства мужчина, соблазнивший женщину или девушку? Разве не преступник муж, который бросает свою жену, готовящуюся стать матерью? Неужели во всем виновата только одна женщина?

Аборт - это проклятие, лежащее на всей семье. Но это преступление переходит границу семьи, оно становится грехом всего общества. Если не созданы условия для рождения и воспитания ребенка, если поощряется не рождение, а аборт, то есть смерть, если люди не чувствуют своей личной ответственности перед вырождением народа, если вопрос жизни и смерти ребенка считается частным делом родителей, если неродившийся ребенок уже объявлен вне закона и может стать жертвой произвола, если общество безмолвствует, то каждое убийство ребенка становится всеобщим преступлением.

Первым пролил невинную кровь Каин. Проливая неповинную кровь детей, мы становимся каинитами. Кровь Авеля вопиет к небесам; кровь убитых младенцев собирает над нами, как черные тучи, катастрофы. Господь вопрошает Каина: «Где твой брат Авель?», но сердце Каина подобно камню, он с дьявольской дерзостью отвечает Богу: «Разве я сторож своему брату?» И мы стараемся не видеть трупов убиенных людей, стараемся не слышать их безгласного вопля. Это жестокое безразличие - также духовное наследие Каина. На почве равнодушия и безразличия пышно цветут ядовитые цветы зла.

На Страшном Суде мы увидим кипящее море крови и трупы детей, плавающих в нем, тогда мы ужаснемся своего прежнего безразличия, тогда мы увидим, что сами обрызганы этой кровавой пеной, потому что мы молчали. Наши дети становятся заложниками наших грехов, какую участь готовим мы им?

Детоубийство - демонический грех. Но человек отличается от демона тем, что он способен к покаянию и нравственному возрождению, в какую бы глубину греха он ни пал. Есть старинное сказание, как кровь убитого не стиралась с тела убийцы, как будто навсегда въелась в него. Но пятна кровавого греха снимаются слезами покаяния, если те, кто совершали и участвовали в детоубийстве, больше не повторят этого гнусного греха и сделают все, чтобы и другие не совершили его, иначе кровь, как печать Каина, не смоется в вечности с их лиц.

РУССКИЕ РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА

Как-то в газете прочитала, что день свв.Петра и Февронии на Руси исторически считался днем всех влюбленных и является аналогом известного в Европе дня св.Валентина. Так ли? В Православии есть свв. Гурий, Самон и Авив – покровители брака и семьи. А покровителей влюбленных нет. Ведь влюбленность – еще не любовь. Даже в самом слове нет серьезности и полноты любви, и день свв.Петра и Февронии не мог исторически считаться днем влюбленных. Раньше были более внимательны к словам и понятиям.

Муромские князья Петр и Феврония, жившие в XIII веке, за свою богоугодную, благочестивую и целомудренную жизнь были в 1547 году причислены к лику святых.

Ежегодно Православная Церковь отмечает день их памяти – 8 июля. Мощи этих святых в большом почете почивают в храме Святой Троицы в Свято-Троицком женском монастыре г.Мурома Владимирской области. Частица их мощей есть в храме Малое Вознесение в центре Москвы на Большой Никитской.

И если уж искать сопоставления, то, скорее, Петр и Феврония – своеобразные русские Ромео и Джульетта. Но если «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», то летопись о Петре и Февронии светла и радостна. Петр и Феврония выдержали все испытания, жили долго, счастливо и умерли в один день. Принято думать, что умереть в один день – это сказка. Совсем нет. До сих пор есть пары, которые друг без друга жить не могли, и, когда умирал один, сердце другого не выдерживало...

Святых супружеских пар немного. Петр и Феврония – одна из первых пар, причисленных к лику святых. За восемь веков, прошедших со времени их жизни, народ сложил легенды и предания об их верности и любви. Любви ради Бога, людей и друг друга.

Муромский кн.Петр живет жизнью человека, про которого принято говорить, что он мухи не обидит. И если он поднимает меч, то чтобы защитить честь брата и избавить его жену от змея-насильника. После битвы со змеем Петр заболевает от его поганой крови. Рязанская крестьянка Феврония лечит людей травами и добрым словом. После долгих поисков люди Петра обращаются к ней, чтобы исцелила его. Мудрой и тонкой духом Февронии Господь открывает свою волю: быть им вместе. И без страха крестьянка сообщает князю, что она вылечит его, если он женится на ней. Петр соглашается на лечение, не сразу поняв промысла Божия: только с этой девушкой он будет иметь полноту жизни, целостность тела и души. Выздоровев, он отказывается жениться и снова заболевает. И опять едет князь на поклон к крестьянке, теперь уже решив не нарушать обещания.

Лекарка Феврония всю их супружескую жизнь держала в своих трепетных женских руках здоровье своего любимого мужа. Чтоб сберечь его, она разделила с ним и тяготы по управлению Муромом, чем вызвала негодование сановитых муромчан, отказавшихся подчиниться простолюдинке. Когда пришлось выбирать снова, Петр выбирает жену и уходит с ней в изгнание, помня обетование Спасителя: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучит». Так они подтвердили свою верность Богу и друг другу. «Хранители целомудрия, рачители чистоты», – пишут о них летописи. Господь открывает чистой сердцем Февронии чужие мысли. Во время путешествия на чужбину она узнает о похоти в мыслях одного из сопровождавших их, женатого мужчины. Она пристыжает его, желая видеть чистоту даже в мыслях.

А в Муроме в это время бояре ссорились и убивали друг друга из-за власти, пока не решились просить Петра и Февронию вернуться в родной город. После этого они долгие годы бережливо и справедливо правили Муромом, подавая пример, как надо жить по-Божьи. Любовь и согласие царили в их доме. В преклонных летах они приняли монашеские постриги с именами Давид и Ефросиния. Они молили Бога, чтобы умереть в один день и час и быть похороненными в одной гробнице. Господь исполнил их прошение. Умерли они на Светлой седмице. На Светлой седмице просто так захочешь, да не умрешь. Принято считать, что умершие на Пасхальной неделе уже самим фактом смерти свидетельствуют об особом к ним Господнем благоволении.

Так давайте будем праздновать день свв.Петра и Февронии как день счастливой и верной любви, а день свв.Гурия, Самона и Авива – как день семейного счастья. Икона этих святых иноков в народе так и называется: «Семейное счастье».

Лидия ЕГОРОВА

КРЕСТ НА МОГИЛЕ

Из глубокой дохристианской древности идет обычай отмечать место погребения устройством над ним холма, большого или малого. Христианство, когда с прекращением гонений это стало возможным, украсило могильный холм победным знамением нашего спасения, святым крестом, начертанным над надгробием, осенившим места упокоения сораспявшихся Христу. Практика первых христиан погребать тела своих усопших в катакомбах - не только в галереях, но и в криптах - подземных храмах, послужила основанием тому, что, когда начали строить открытые надземные храмы, стали в них погребать святителей и других лиц, оказавших значительные услуги Святой Церкви или данному храму. Этот обычай получил широкое распространение и на Руси. У нас тела усопших иногда полагались в каменные гроба, которые, плотно замурованные, поставлялись или в специальных нишах в стене, или поверх церковного помоста. Иногда гроба опускались в землю и над местом погребения (вместо могильного холма и для того, чтобы могила не была попираема ногами) устроялось подобие гроба, надгробие, напоминавшее могильный холм.

На гробницах и надгробиях в храме практически неудобно было ставить такие большие кресты, как на могилах вне холма, на кладбищах. Поэтому в храмах осмиконечный крест обычно высекался на верхней плите надгробия или вышивался на покровах, возлагавшихся на надгробия.

В древней Руси в дни памяти усопших панихиды обычно совершались «туто, где кто лежит». При этом на самую могилу или надгробие ставились в кружке мед и на блюде кутия с крестом на ней из сладких овощей. А так как крест - всегда святыня, как бы и где бы он ни был изображен, то и перед изображением его на кутии возжигается свеча. Когда предстояло совершить в храме панихиду по погребенным не в этом храме или вне храма, то для кутии и кануна и для свечи поставлялся особый стол, прилично украшенный. На нем и поставлялись кутия, мед и возжженные светильники, как бы на самой могилке. А как погребенных вне храма больше, чем погребенных в храме, и значительно чаще приходилось служить панихиды не над могилами, то являлась необходимость иметь особый специальный стол для поставления кутии. Но большой стол в наших малых храмах занимал бы много места. Поэтому для кутии стали поставлять небольшой четвероножец, квадратный столик на четырех ножках.

Когда поминовение совершается на месте погребения, там некоторой святыней является самая могилка, на которой и свечи возжигаются, вокруг которой и каждение совершается, подобно тому, как совершается оно окрест предстоящего гроба. При поминовении не на самой могилке, некоторой святыней, напоминающей гроб, становится кутия, устрояемая в идее небольшого холмика, напоминающий могильный холм и украшаемая сверху крестом, сложенным из сладких овощей и напоминающим надмогильные кресты, которые в древности устроялись на верхних досках надгробий.

В древней Руси кутия была обязательной, неотъемлемой принадлежностью богослужения. С течением времени, с нашим охлаждением к уставу, к соблюдению древних отеческих традиций, кутия стала все реже приноситься на поминальные службы, хотя поминовение усопших русские люди любят совершать очень часто. Один столик не мог быть святыней, перед которой должно совершать каждение. Поэтому явилась необходимость украсить этот столик священным изображением и, конечно, тем, каким украшается напоминаемый им могильный холм - святым крестом с изображением на нем Господа. Так явился в храме постоянный поминальный столик с утвержденным на нем Распятием и шандалами для свечей. Поставление его при заупокойных службах посредине храма, подобно тому, как для полиелея или праздничного молебна поставляется на средине икона праздника, сделало канунницу как бы своеобразным заупокойным «праздником», перед которым православные по любви к усопшим и в память их обильно возжигают свечи не только во время заупокойных служб, но и в другое время, подобно тому, как перед чтимой иконой возжигаются свечи не только в праздник ее. Так как поминальный столик предназначается главным образом для поставления на нем заупокойного «кануна» - кутии и меда, - то он получил название канунницы.

Епископ Афанасий (Сахаров)

О МОЛИТВЕННОМ СТОЯНИИ

Выдающийся русский ученый Алексей Федорович Лосев в 1929 г. принял тайный монашеский постриг с именем Андроник. Его духовный и научный подвиг дает основание причислить его имя к замечательным именам подвижников благочестия XX века.

Самое трудное - это добиться первого сдвига в молитвенном научении. Человек, живущий в миру, очень овеществляется, прицепляется к плоти. Как трудно новоначальному простоять хотя бы полчаса на молитве! А ведь стояние на молитве должно быть долгим, надо приучать себя не замечать многочасовых молитвенных стояний и бдений. Как добиться первого сдвига, памятуя о том, что Господь рано или поздно откроет истину и ты поймешь свой мрак и неведение, в которых находился в миру до молитвы?

Одно из первых условий молитвы - частое и внимательное посещение церковных богослужений. Все наставники всегда советовали это, но редко кто понимал всю действительную силу и значение для личной тайной молитвы церковного богослужения. Не дай Бог, если ты скажешь в сердце своем: я хочу молиться наедине и тайно, а церковь для меня слишком шумна и хлопотлива. Сказавший так находится в некоей прелести, которая может разрастись в неисцелимое бедствие, и не избежать погибели такому человеку. Я говорю не о таинственном влиянии храма Божия на душу молящегося, а только лишь о его дисциплинирующем действии.

Я знаю, как трудно начинать это делать, как слаба наша воля, особенно когда захотим выполнять сие послушание в обстановке городской и семейной суеты. Поэтому лучше поехать в загородный монастырь, хотя бы на день, на два.

Бывало, в молодости приеду я в монастырь после шумной и деловой Москвы. Первый день стоишь в церкви плохо. Лезут разные мысли, продолжающие обычную сутолоку и оставленные в городе дела; в теле всегда чувствуешь усталость, неохоту к подвигам. Хочется спать, есть, пить, ходить, говорить, писать, - только не молиться. На другой день суетные мысли, не находя пищи, гаснут. Ноги, которые вчера ломили и подкашивались, сегодня стоят твердо. Проходит усталость и голод, и тело как бы перестает быть телом.

Конечно, для врага нет ничего более опасного, как твое намерение и решение работать Господу душой и телом. Враг нашлет на тебя разные болезни, якобы препятствующие тебе подолгу стоять в церкви. Доктор строжайше запретит тебе такое стояние. Сам ты будешь чувствовать неполезность и вредность этих бдений... Но мужайся, брат! Надо преодолеть это препятствие, и первый сдвиг будет сделан. А дальше будет уже легче.

Чудно и сладко долговременное стояние в храме на молитве. В особенности благоуханны и глубоки ночные молитвы в церкви. Тихо, торжественно и благостно на душе, когда стоишь когда-нибудь в посту в монастыре на утрени, которая началась в 2-3 часа утра, когда начинают пробиваться первые светы восходящего дня в темные окна храма и когда свечи и лампады начинают чуть-чуть бледнеть, уступая место нарождающемуся свету. В теле сладкая усталость и как бы тоже молитва, а в душе умилительно и тихо; и кажется, что это не земной день начинается, а какой-то другой, вечный, что из этой ночи мы переходим прямо как бы в вечность и расцветает заря уже тамошнего дня и вечной жизни.

Чудные плоды этой молитвы не заставят себя долго ждать, и ты ощутишь в душе своей небывалые силы и небывалую решимость. Всякий подвиг облегчится тебе, и телесный, и умный. И облегчится тебе Иисусова молитва. Душа и тело твои закалятся, и тысячи соблазнов окажутся безсильными и отпадут.

Конечно, это не единственный и последний подвиг; и существует множество других соблазнов. Но ведь я говорю тебе о первом сдвиге.

А.Ф. Лосев