Архив номеров: 2005 год, выпуск № 2 (14)

СОБОР НОВОМУЧЕНИКОВ И
ИСПОВЕДНИКОВ РОССИЙСКИХ

Мученический венец Бог дает самым любимым Своим детям. 13 февраля Православная Церковь совершает память новомучеников и исповедников Российских. Мы слишком многое забыли и долго существовали без Бога, а поэтому потеряли добрые человеческие качества, которые нам необходимо будет восстановить. Мученическая кончина подвижников Земли нашей многому научит нас и поможет начать обретать ту великую Россию, которую мы потеряли.

Всякий, кто знает, в каком положении находится сегодня Россия, готов воскликнуть: она же окончательно погибла, и ничто уже спасти ее не может! Но “невозможное человеку - возможно Богу”, и это евангельское утверждение дает нам единственную надежду. Кроме как на Бога, нам надеяться уже не на кого. И кто упросит Бога спасти нас, как не святые, которым мы должны всенародно молиться? Они наши главные ходатаи и наши помощники.

Путь к славе Божией лежит через мученичество - свидетельство веры, освященное кровью, и этим славным путем идет теперь Церковь. Свидетельство о Христе в широком смысле есть прославление Бога и в жизни, и в смерти: “живем ли - для Господа живем; умираем ли - для Господа умираем”. Это свидетельство может осуществляться христианами различно. Свидетели о Христе - это и праведные люди, поступающие по всем заповедям и уставам Господним безпорочно, служащие Богу постом и молитвою день и ночь; это и монашествующие - “добровольные мученики”, ведущие невидимую постоянную брань против страстей и похотей, против духов злобы; это и исповедники, много в своей жизни претерпевшие за благовестие Христово; это и страстотерпцы, подобные святым Борису и Глебу; это, наконец, и мученики в более тесном и более привычном смысле, пострадавшие “даже до крови”.

Историю гонения на христианство можно рассматривать, начиная с евангельского повествования о Христе. Тогда же, собственно, и определилась природа этих гонений: с одной стороны - неприятие христианства политической системой “века сего”, и, с другой стороны, религиозное неприятие христианства приверженцами иудаизма. Другими словами, все последующие гонения в той или иной мере имели в этом причину: христианство преследовалось по политическим и религиозным соображениям. Но христианство во все времена побеждало своих гонителей не физической силой, но по божественному смотрению в силу уже самого факта гонений. Кровь мучеников становилась семенем для возрастания новых христиан. История прекрасно выявила один закон: христианство всегда оставалось победителем любой воздвигнувшей на нее гонение власти и идеологии. Любая власть в истории, подписывавшая эдикт о гонении на Христа, по существу сама себе подписывала приговор. Гонимые побеждали, и так было всегда, во всю историю христианства, и по обетованию Спасителя будет впредь, ибо врата адовы не одолеют Церкви Христовой.

Враждебный ей мир Церковь победила главным образом через подвиг мучеников и исповедников. В разные годы, в зависимости от политических условий и от иных причин, их было то меньше, то больше, но цепь их не прерывалась никогда. С небывалой силой обрушилось движимое активным богоборчеством гонение на Русскую Православную Церковь в XX веке. Характеристику периода с 1917 года давал Святейший Патриарх Тихон: “Никто не чувствует себя в безопасности: все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела. Хватают сотнями беззащитных, гноят целыми месяцами в тюрьмах, казнят смертью, часто без всякого следствия и суда. Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем невинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределенной “контрреволюционности”. Безчеловечная казнь отягчается для православных лишением последнего предсмертного утешения - напутствия Святыми Тайнами , а тела убитых не выдаются родственникам для христианского погребения. Все проявления как истинно гражданской, так и высшей духовной свободы человечества подавлены... беспощадно... Особенно больно и жестоко нарушение в делах веры. Не проходит дня, чтобы в органах печати не помещались самые чудовищные клеветы на Церковь Христову и ее служителей, злобные богохульства и кощунства”.

В 1921 году в России наступил голод, особенно в Поволжье. Церковь, хотя и была терзаема гонителями, возвысила свой голос и объявила сбор средств в помощь голодающим. Добровольные пожертвования Церкви поднимали ее авторитет в глазах народа. Это противоречило интересам новой власти, и тогда Церковь обвинили в нежелании помочь голодающим. О цели и средствах проведения компании против Церкви говорят впечатляюще строки, написанные главным террористом того времени В.И. Лениным в секретном письме членам Политбюро: “Для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент..., именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией”. В письме давалось и конкретное указание к действию: “Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше” (Ленин. Письмо Молотову для членов Политбюро. “Известия ЦК КПСС”, 1990г. №4).

В скором времени это письмо принесло свои плоды. 28 марта 1932 года в “Известиях” был опубликован “список врагов народа”, куда попала лучшая часть российского духовенства. Первым в этом списке был указан Святейший Патриарх Тихон, а вслед за ним - епископы и священники. 13 апреля 1922 года состоялся судебный процесс в Москве. 11 человек были приговорены к расстрелу. По отношению к пяти осужденным приговор был приведен в исполнение. На конец 1922 года расстреляли повсюду 2601 человек из духовенства, 1962 - монашествующих, 1447 - монахинь и послушниц.

Репрессии продолжались и после окончания компании по изъятию церковных ценностей. Продолжался процесс массового закрытия храмов. К концу 1922 года в тюрьмах, лагерях и ссылках находилось 66 епископов, в 1927 году - 117. Повсеместно проводится планомерный разгром сельских приходов.

8 апреля 1929 года было издано Постановление ВЦИК РСФСР о регистрации религиозных общин и лишении их юридических прав, запрещалось преподавание религии.

В 1930 году был повсеместно запрещен колокольный звон. По всей стране проводилось снятие колоколов. В среднем в месяц по стране в это время закрывали по 50 храмов.

В 1931 году был взорван храм Христа Спасителя в Москве. Этот период гонений связан с так называемой “безбожной пятилеткой”, общим усилением репрессий и массовым расстрелом духовенства.

Новая волна гонений наблюдается на рубеже 50-60-х годов, в период руководства страной секретаря КПСС Н.С. Хрущева. 7 июня 1954 года вышло Постановление ЦК КПСС, оно требовало насытить преподавание предметов истории, литературы, естествознания, физики и химии атеистическим содержанием. 16 октября 1958 года издано Постановление об ограничении хозяйственной деятельности и сокращении количества монастырей. 16 марта 1961 года вышла инструкция, запрещающая крестные ходы, требы на кладбищах и на дому, изъятие у Церкви зданий. По всей стране происходили варварские разрушения церквей.

В сознании церковного народа епископы, клирики и миряне, пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь, совершили подвиги мученичества и исповедничества. Наименование их “новомучениками российскими” вошло уже в широкое употребление. От массовых репрессий пострадали десятки тысяч священнослужителей, миллионы православных мирян. Проводились они в обстановке крайнего беззакония и произвола, по сфабрикованным фантастическим обвинениям в шпионаже, бандитизме, террористических актах.

Мы верим, что христиане, умиравшие под пытками, молившиеся Христу перед расстрелом в тюремных подвалах, скончавшиеся благодаря Бога за все, от голода и тяжких работ в лагерях, стали не жертвой трагической случайности, а положили жизнь свою за Христа.

Причисленные к лику святых Русской Православной Церковью новомученики и исповедники Российские, от богоборцев мученический венец принявшие, явили собой пример высокого подвижничества, большой духовности и молитвенности. Они проявили поистине сверхчеловеческую стойкость и мужество во время посланных им Богом испытаний и страданий. Взяв на себя тяжелый крест, они пронесли его через мучительные гонения и молились за своих палачей в страшную минуту своей смерти. Мученики прошли по Русской земле как светлый луч добра и милосердия, оставив после себя неизгладимый след в истории российского подвижничества.

В эти дни Святая Церковь возносит молитвы за тех безвинно убиенных, которые пострадали и уже ликуют со святыми в Царствии Отца Небесного. Но мы должны молится и за тех несчастных, которые в нашем веке собственными руками убивали, и за тех ближних наших, которые связаны кровью с нами, и за самих себя.

Мы плачем и молимся... И если эта молитва будет ответственной, тогда-то мы будем действительно верными сынами народа, в истории которого было не одно только зло. Народа, хранившего и хранящего много подлинно святого и доброго. Помолимся же обо всех.

МУЧЕНИКИ ЗА ВЕРУ

Храм - Памятник на Крови во имя всех Святых, в земле Российской Просиявших, на месте мученической кончины Царственных Страстотерпцев.

Каждый год в воскресенье, ближайшее к 25 января (ст. ст.), Церковь празднует Собор новомучеников и исповедников Российских. Мученики были первыми христианскими святыми, и именно они составляют большинство в сонме всех святых Православной Церкви. Однако почти за тысячу лет своей истории Русская Церковь, за исключением единичных случаев, не знала мучеников за веру. Их время на Руси пришло только в XX в. Протоиерей М. Польский писал в середине столетия: “Мы имеем великое и славное воинство новых страдальцев. Младенцы и отроки, старцы и взрослые, князья и простые, мужи и жены, святители и пастыри, монахи и миряне, цари и их подданные составили великий собор новомучеников Российских, славу нашей Церкви... В составе Вселенской Церкви Русская Церковь наиболее молодая и не знает в своей истории массового гонения от язычества и ересей, но за то на ее поле Вселенская Церковь получила тяжкие удары от безбожия. Наша Церковь не только заполнила пробел своей истории и не в начале, а в конце своего тысячелетнего существования восприняла мученичество, которого ей не хватало, но и завершает общий подвиг Вселенской Церкви, начатый Римом и продолженный Константинополем”.

Гонения начались вскоре после Октябрьского переворота 1917 г. Первомучеником русского духовенства стал царскосельский протоиерей Иоанн Кочуров. 8 ноября 1917 г. отец Иоанн совершал с прихожанами моление об умиротворении России. Вечером революционные матросы пришли к нему на квартиру. После избиений полуживого священника долго волокли по шпалам железнодорожного полотна, пока он не скончался... 29 января 1918 г. матросы расстреляли в Киеве митрополита Владимира — это был первый мученик из числа архиереев. Вслед за святыми мучениками Иоанном и Владимиром последовали другие. Жестокости, с которой большевики предавали их смерти, могли позавидовать палачи Нерона и Домициана. В 1919 г. в Воронеже, в монастыре Святителя Митрофана, семь инокинь были сварены заживо в котлах с кипящей смолой. Годом раньше три иерея в Херсоне были распяты на крестах. В 1918 г. епископа Соликамского Феофана (Ильинского) на глазах у народа вывели на замерзшую реку Каму, раздели донага, заплели волосы в косички, связали их между собой, затем, продев в них палку, приподняли в воздух и начали медленно опускать в прорубь и поднимать, пока он, еще живой, не покрылся коркой льда, толщиной в два пальца. Не менее зверским способом предали смерти епископа Исидора Михайловского (Колоколова). В 1918 г. в Самаре его посадили на кол. Страшной была кончина других архиеерев: епископа Пермского Андроника закопали живым в землю; архи- епископа Астраханского Митрофана (Краснопольского) сбросили со стены; архиепископа Нижегородского Иоакима (Левицкого) повесили вниз головой в севастопольском соборе; епископа Серапульского Амвросия (Гудко) привязали к хвосту лошади и пустили ее вскачь... Смерть простых священников была не менее страшной. Священника отца Котурова поливали на морозе водой, пока он не превратился в ледяную статую... Семидесятидвухлетнего священника Павла Калиновского забили плетьми... Заштатного священника отца Золотовского, которому шел уже девятый десяток, нарядили в женское платье и вывели на площадь. Красноармейцы требовали, чтобы он танцевал перед народом; когда же он отказался, его повесили... Священника Иоакима Фролова сожгли заживо за селом на стогу сена...

Как в древнем Риме, казни часто были массовыми. С декабря 1918 г. по июнь 1919 г. в Харькове было убито семьдесят иереев. В Перми после занятия города Белой армией были обнаружены тела сорока двух священнослужителей. Весной, когда снег стаял, их нашли закопанными в семинарском саду, многие были со следами пыток. В Воронеже в 1919 г. было одновременно убито 160 священников во главе с архиепископом Тихоном (Никаноровым), которого повесили на Царских вратах в церкви монастыря Святителя Митрофана Воронежского... Массовые убийства происходили повсеместно: сведения о казнях в Харькове, Перми и Воронеже дошли до нас только потому, что эти города на короткий срок занимала Белая армия. И стариков, и совсем юных убивали за одну принадлежность к духовному сословию. В 1918 г. в России было 150 тысяч священнослужителей. К 1941 г. из них было расстреляно 130 тысяч.

В народе почитание новомучеников возникало сразу же после их смерти. В 1918 г. в Перми были убиты святители Андроник и Феофан. Московский Собор послал комиссию во главе с архиепископом Черниговским Василием для расследования обстоятельств смерти пермских епископов. Когда комиссия возвращалась в Москву, между Пермью и Вяткой в вагон ворвались красноармейцы. Епископ Василий и его спутники были убиты, а тела их сбросили с поезда. Крестьяне с честью похоронили убитых, к могиле стали идти паломники. Тогда большевики выкопали тела мучеников и сожгли их. Так же тщательно были уничтожены тела святых царственных мучеников. Большевики прекрасно понимали, к чему может привести их нерасторопность. Не случайно чекисты категорически отказывались выдавать родным и близким тела казненных за религиозные убеждения. Не случайно выбирались такие средства казни, при которых тела мучеников не сохранялись (потопление, сожжение). Опыт Рима тут был как нельзя кстати. Вот лишь несколько примеров. Епископа Тобольского Гермогена 16 июня 1918 г. утопили в реке Туре, привязав к скрученным рукам двухпудовый камень. Тело расстрелянного Серпуховского архиепископа Арсения засыпали хлоруглеродной известью. Тела петроградских мучеников митрополита Вениамина, архимандрита Сергия, Юрия и Иоанна были уничтожены (или спрятаны в неизвестном месте). Тело Тверского архиепископа Фаддея, великого праведника и аскета, еще при жизни почитавшегося святым, расстрелянного в 1937 г., тайно закопали на общем кладбище. Тело белгородского епископа Никодима было брошено в общую расстрельную яму. (Впрочем, христиане узнали об этом и ежедневно служили на том месте панихиды). Иногда православным удавалось выкупить мощи. В станице Усть-Лабинской 22 февраля 1922 г. был убит священник Михаил Лисицын. Три дня его водили по селу с накинутой на шею петлей, издевались и били его до тех пор, пока он не перестал дышать. Тело мученика было выкуплено у палачей за 610 рублей. Были случаи, когда большевики бросали тела новомучеников на поругание, не позволяя их хоронить. Те из христиан, кто все же решался на это, получали мученический венец. Священника Александра Подольского перед смертью долго водили по станице Владимирской (Кубанская область), глумились над ним и избивали, потом зарубили за селом на свалке. Один из прихожан отца Александра, пришедший похоронить священника, был тут же убит пьяными красноармейцами.

И все же богоборцам не всегда сопутствовала удача. Так, тело святителя - мученика Гермогена Тобольского, утопленного в Туре, спустя какое-то время было вынесено на берег и при огромном стечении народа торжественно погребено в пещере святого Иоанна Тобольского. Были и другие примеры чудесного обретения мощей. Летом 1992 г. были обретены мощи священномученика Владимира, митрополита Киевского, и положены в Ближних пещерах Киево - Печерской лавры. Осенью 1993 г. на заброшенном кладбище в Твери произошло обретение святых мощей архиепископа Фаддея. В июле 1998 г. в Санкт-Петербурге на Новодевичьем кладбище были обретены мощи архиепископа Илариона (Троицкого) — одного из ближайших сподвижников святого Патриарха Тихона, блестящего богослова и проповедника, скончавшегося в Ленинградской пересыльной тюрьме в 1929 г. Перенесение мощей в монастырский храм сопровождалось благоуханием, а сами мощи имели янтарный оттенок. От них происходили чудесные исцеления. 9 мая 1999 г. мощи святителя Илариона специальным рейсом самолета были отправлены в Москву, а на следующий день в Сретенском монастыре состоялось торжество прославления нового святого.

Как и христиане первых веков, новомученики шли на пытки без колебаний, а умирали, радуясь, что страдают за Христа. Перед казнью они часто молились за своих палачей. Митрополит Киевский Владимир крестообразно благословил руками убийц и произнес: “Господь вас да простит”. Не успел он опустить рук, как был сражен тремя выстрелами. Епископ Никодим Белгородский перед расстрелом, помолившись, благословил солдат - китайцев, и те отказались стрелять. Тогда их сменили новыми, а священномученика вывели к ним переодетого в солдатскую шинель. Епископ Балахнинский Лаврентий (Князев) перед казнью призвал солдат к покаянию и, стоя под направленными на него стволами, произнес проповедь о будущем спасении России. Солдаты отказались стрелять, и священномученик был расстрелян китайцами. Петроградский священник Философ Орнатский был доставлен на казнь вместе с двумя сыновьями. “Кого сначала расстреливать — тебя или сыновей?” — спросили его. “Сыновей”, — ответил священник. Пока их расстреливали, он стоял на коленях и читал отходные молитвы. Солдаты отказались стрелять в старца, и тогда комиссар выстрелил в него из револьвера в упор. Архимандрит Сергий, расстрелянный в Петрограде, умер со словами: “Прости им, Боже, ибо не ведают, что творят”. Часто сами исполнители приговоров понимали, что казнят святых. В 1918 г. в Вязьме расстреляли епископа Макария (Гневушева). Один из красноармейцев потом рассказывал, что, когда он увидел, что этот тщедушный, седой “преступник” — лицо явно духовное, у него “захолонуло” сердце. И тут же Макарий, проходя мимо выстроившихся солдат, остановился напротив него и благословил со словами: “Сын мой, да не смущается сердце твое — твори волю пославшего тебя”. Впоследствии этот красноармеец был уволен в запас по болезни. Незадолго до смерти он сказал своему врачу: “Я так понимаю, что убили мы святого человека. Иначе как мог он узнать, что у меня захолонуло сердце, когда он проходил? А ведь он узнал и благословил из жалости...”. Когда читаешь жития новомучеников, невольно сомневаешься: может ли человек перенести такое? Человек, наверное, нет, но христианин — да. Силуан Афонский писал: “Когда бывает большая благодать, то душа желает страданий. Так, у мучеников была большая благодать, и тело их радовалось вместе с душой, когда их мучили за возлюбленного Господа. Кто испытал эту благодать, тот знает об этом...”. Другие замечательные слова, также проливающие свет на удивительное мужество новомучеников, оставил за несколько дней до своего расстрела священномученик Beниамин, митрополит Петроградский и Гдовский: “Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить этот рубикон, границу, и всецело предаться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением, не чувствует самых тяжких страданий, полный среди страданий внутреннего покоя, он других влечет на страдания, чтобы они переняли то состояние, в каком находился счастливый страдалец. Об этом я ранее говорил другим, но мои страдания не достигали полной меры. Теперь, кажется, пришлось пережить почти все: тюрьму, суд, общественное заплевание; обречение и требование этой смерти; якобы народные аплодисменты; людскую неблагодарность, продажность; непостоянство и тому подобное; беспокойство и ответственность за судьбу других людей и даже за самую Церковь. Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо”.

По книге Дмитрия Орехова “Русские святые XX столетия”

КРОВЬ ЦАРСТВЕННЫХ МУЧЕНИКОВ ВОПИЕТ К НЕБУ

Кровь Царственных Мучеников вопиет к небу уже золотыми купонами этого храма! Это, братья и сестры, свидетельство святости Царя-Мученика Николая и Его Семьи. Эта святость на сегодняшний день для многих остается тайной, нераскрытой и непостижимой. И вот, чтобы мы узрели эту тайну, мы должны, в первую очередь, очистить свое сердце - очистить для любви к Богу, для любви к России, для любви к своим предкам. Для того, чтобы узреть и раскрыть эту тайну, мы должны, братья и сестры, смотреть в свое прошлое, прошлое своего народа. Давайте вот вспомним, как иудеи, распиная Христа, призывали проклятие на своих детей. Они говорили: “Кровь Его на нас и на детях наших”. И вспомним сейчас, что наши предки дали клятву быть преданными Дому Романовых, и эта клятва простиралась на все последующие поколения. Поэтому, братья и сестры, мы с вами невольно становимся клятвопреступниками, детьми клятвопреступников, которые приговорили Царя к смерти и которые обагрили эту землю его святой кровью. Но это мы должны помнить не для осуждения, а для нашего покаяния и для наших детей. Мы должны помнить это, как урок истории для того, чтобы наши поколения уже не несли на себе этот грех цареубийства. И когда нам говорят, зачем строить храмы, когда у нас много людей не имеют крыши над головой, когда многие голодны и так далее, - но давайте вспомним, как Господь учит решать трудности земной жизни каждого человека. Он нас учит решать эти трудности, не превращая камни в хлебы, что есть искушение от дьявола, а учит таким образом: “Ищите прежде Царства Божия, и остальное вам все приложится” (...). Этот храм, который чудесным образом практически вырос здесь, на крови Царственных Страстотерпцев, - этот храм есть путь в Царство Божие. Этот храм есть решение всех наших трудностей и проблем - и духовных, и телесных, и государственных, и политических.

Итак, братья и сестры, давайте будем молитвенно взывать к Святым Царственным Страстотерпцам о помиловании России, нас и наших детей.

Протоиерей Александр Ураков
Эта проповедь произнесена в Храме Всех Святых г. Екатеринбурга
во время ночного Богослужения 17 июля 2003 г.

В ОКОПАХ НЕ БЫВАЕТ АТЕИСТОВ

Недавно мне довелось увидеть пленку, снятую корреспондентами одного из российских телеканалов: на бронемашину грузят нашего раненого солдата, а высокий офицер стоит рядом и крестит его. Возникло чувство, что все это происходит до революции: Кавказ, офицер крестит раненого солдата, которого увозят в госпиталь, — только лишь другая форма, другая техника. Этим офицером был мой знакомый подполковник Антоний. Когда Антоний приезжал в Москву и лежал в Федоровской глазной больнице, мне довелось довольно долго с ним беседовать. В больницу Антоний попал следующим образом: во время боя ему обожгло лицо, и он перестал видеть. Взрывной волной Антония контузило и отбросило на камни, и там он чудесным образом на какое-то время прозрел. Из горящего БМП (боевая машина пехоты) он успел вытащить механика-водителя и снова перестал видеть. И дальше целый час вел бой вместе с другими. “А как же ты, — спрашиваю, — стрелял?” А он совершенно серьезно, попросту мне говорит: “Я на слух определял, где огневые точки противника”.

Антоний рассказывал мне об удивительных вещах, которые происходят с людьми, обладающими глубокой верой. Я думаю, Спаситель, сказавший, что если мы будем иметь веру даже с зерно горчичного дерева, то сможем заставить гору сдвинуться в море, привел еще не самый поразительный пример того, что может сделать искренняя, деятельная вера человека.

Антоний носит на войне только один головной убор — повязку из пояса с молитвой “Живый в помощи... ” (90-й псалом). Все его подчиненные стараются ему подражать и делают это, видимо, не формально, что подтверждает случай, описанный далее.

Это было в первую чеченскую кампанию (а он участвовал в обеих). Его солдаты зачищали какое-то помещение. Зачищают обычно вдвоем: один смотрит вперед, другой глядит назад, и так они страхуют друг друга. Обычно в помещение бросается граната, после взрыва делаются контрольные выстрелы и т. д. Случилось так, что первый человек увлекся. А гранаты у него закончились. Он открывает дверь в кухню, а у окна стоит боевик уже с оружием наизготовку и стреляет в него в упор с трех шагов. Солдат падает. Тут же подбегают люди, которые укладывают этого боевика. А парень встает и не понимает, что с ним произошло. Снимает повязку, и на ней, там, где крест и лучи славы Господни отходят от креста, видит три царапинки, какие бывают, когда коснешься материала чем-то острым. Оказывается, была выпущена короткая очередь прямо в упор, в лоб, пуля попала в крест и отрикошетила в стену.

Еще случай. Антоний однажды построил отделение на перекличку, чтобы выяснить, все ли живы-здоровы. Одного нет: механика-водителя. Куда же он мог деться? Вдруг слышит из-за машины какие-то стоны. Антоний подходит туда и видит: водитель сидит на корточках, прижав голову к груди. Так обычно бывает, когда человеку попадает пуля в живот. А механику-водителю по должности не положено носить бронежилет, потому что он сидит в бронированной машине. Поэтому, вылезая из машины, он мог получить снайперскую пулю в живот. Этого и испугался Антоний. Он знает: чтобы пуля немножко поднялась из брюшной полости, нужно этого человека положить на спину. Тогда ее даже в боевых условиях можно вынуть, чтобы она не ушла вглубь. И вот он хочет солдата на землю положить, на себя тянет осторожно, а тот скорчился и смотрит на крест, который носил. Крест у него был плоский, широкий, из меди. И в нем, там, где плечо Спасителя, торчит пуля от СВД. Это снайперская винтовка, которая пробивает рельсу. И даже на излете ей ничего не стоит пробить бронежилет. А здесь — просто медь. Как Антоний очень хорошо сказал, пулю остановил Тот, Кто был на кресте. Это понял солдат и, осмысляя это, всхлипывал и стонал, переживая это чудо. И потом, когда он демобилизовался, то стал послушником в монастыре одной из ближайших к Москве епархий. Это чудо перевернуло всю его жизнь.

Военные психологи говорят, что на войне, в экстремальных условиях, в человеке пробуждаются высшие чувства: любовь, стремление к развитию, творчеству, религиозные чувства. Кроме того, не случайно существует поговорка, что в окопах атеистов не бывает. И по ошибке многие люди, неверующие, разумеется, говорят об этом приблизительно так: в страшных условиях человек хватается за любую соломинку, за идею Бога, например. Это глубоко заблуждающиеся люди. Где угодно человек схватится за блестящие, ничего не значащие вещи. Мы с вами в миру именно так и живем. Но на войне человек никогда не будет опираться на поверхностное, на то, что построено на песке. Он будет обязательно опираться на краеугольный камень — и его не отвергнет, потому что ему надо выжить — он это четко чувствует.

Война посылается нам как промыслительное испытание, когда народ перестает жить высокими чувствами, когда ему нужно крепкое вразумление. И вот Господь попускает людям проходить через это страшное испытание для того, чтобы человек обновился. И человек, который правильно, по совести выполняет ту задачу, которая поставлена перед ним на войне, становится лучше.

Мне доводилось спрашивать на передовой солдат: “Ребята, где вы больше грешите? Здесь, на войне, или там, на гражданке?” И, особенно не думая, секунд через пять-шесть мне ответили: “Вы знаете, батюшка, мы здесь меньше грешим”. Люди чувствуют, что на войне они живут совершенно иной жизнью, совершенно иное чувство наполняет их. Именно поэтому у многих военнослужащих, вернувшихся домой, появляется желание возвратиться назад, не потому, что у них, как говорят, поехала крыша, не потому, что им хочется крови. Совсем нет. Они видят, что здесь общество не живет ни любовью такой, ни братством, ни самопожертвованием, каким почти каждое человеческое сердце наделено там. И от этого всего, кстати, многие офицеры начинают пить.

Вопрос, который я задал солдатам, был не случаен. Я чувствовал, что и я, приезжая туда, становлюсь лучше. Святые Отцы говорят, что основа добродетельной жизни — это память смерти. Но чтобы сохранить эту память и носить в себе, нужно пройти такой длительный путь подвижничества и аскетизма! А на войне Господь это чувство дает даром, тут же.

Война — это особое состояние и души, и общества. Корни этого состояния глубоко духовны, и целый ряд философов, мыслителей, историков, общественных деятелей положительно смотрели на войну. И вовсе не потому, что они любили, когда льется кровь, когда гибнут люди. Война может принести духовное обновление человеку. Счастье духовного обновления человека — это уже чудо. Ты приезжаешь туда — и ты меньше грешишь. Вы можете себе представить, чтобы мы с вами уехали в какую-нибудь командировку, на десять дней, скажем, и там грешили меньше, чем обычно? Такого быть не может, мы будем вести себя точно так же. Но не на войне! Вот на войне ты только попадаешь в самолет — у тебя Господь тут же, моментально поворачивает способность грешить на несколько ступеней ниже. Действительно, очень глубокий духовный смысл несет война. Но кому несет? Тому человеку, который просвещен религиозно. Это же не просто так солдат носил повязку “Живый в помощи”, и пули не пробили материю, отскочили. Это сделала вера человека. Господь действительно посылает верующему человеку на войне особые чудеса, и таким исключительно верующим человеком является подполковник Антоний. Об этих чудесах я и расскажу.

Первое. Антония ранили в руку. Это уже вторая чеченская кампания, снайперы действуют изощреннее. Они вынимают пулю из патрона, кладут в мышьяк. Потом вставляют отравленную пулю назад в патрон. И вот такой отравленной пулей Антоний был ранен.

За раненым прилетает вертолет, но при посадке его подбивают. Летчики выключают зажигание, вертолет падает, но все остаются живы. Понятно, что на таком вертолете лететь никуда невозможно, и они начинают ждать завтрашнего дня. А мышьяк в пуле начал действовать. Началось нагноение, гангрена. Когда он прилетел в госпиталь, рука выше локтя уже начала чернеть и перестала сгибаться. Посмотрели врачи на его чернеющую руку и определили, что через несколько дней ему сделают ампутацию. А он все эти дни уходил из госпиталя, молился. Кроме того, у него сохранились просфоры сухие и крещенская вода. Он размачивал просфоры в крещенской воде, накладывал на чернеющую, пораженную гангреной руку и завязывал. И так прошло два дня. Я не знаю, почему два дня ждали эти хирурги, но слава Богу! Потому что на третий день пришел хирург, чтобы делать операцию, сняли бинты — и Антоний сказал: “Я в первый раз в жизни увидел, как у человека волосы встают дыбом”. У хирурга волосы встали дыбом, настолько он был поражен. Такого не может быть, потому что рука была обычного телесного цвета, она была здорова. Все прошло.

Другой случай. Это было в 2000 году. На горной дороге полк Антония начали обстреливать и подорвали машину. Машина свернула с дороги и начала съезжать в пропасть. Точнее, это была даже не пропасть, а крутой откос. Что делает Антоний? Все спрыгнули, а у него одна мысль: у него там икона, которой его духовный отец благословил. Он хватает бортмеханика, выбрасывает его из машины и хочет достать оттуда икону. И тут снайпер ему попадает как раз в область сердца. Он был в бронежилете, и это немного остановило пулю, которая застряла в пяти миллиметрах от сердца. Его нашли на дне этой пропасти внутри кабины в обнимку с иконой. Пуля тоже была отравлена, и он находился в коме долгое время. У него опять началась гангрена, почернела спина. Его друг подполковник Константин Васильев начал ездить по монастырям и просто вымаливать Антония. Ну, и сам он, как мог, тоже молился. И опять гангрена прошла.

Недавно мы с ним говорили про Женю Родионова. Антоний вспоминал про его маму. Оказывается, в первую чеченскую кампанию Женя стоял на блокпосту, а Антоний по служебной необходимости все время переезжал через этот блокпост. И, переезжая, можно было остановиться, выйти, поговорить. А Антоний — глубоко верующий человек, он остановится, что-то раздаст, что-то скажет, благословит обязательно, и он запомнил этого Женю Родионова. И вот, когда Женю уже убили, мама бешеные деньги заплатила за то, чтобы возвратить тело сына. Она приходит в населенный пункт, который ей указали, а он уже занят нашими войсками. Она спрашивает: “А как же я найду тело сына, если тут нет ни проводника, никого?” Антоний расспросил тех боевиков, которых взяли в плен, и они показали: “А вон там он, под деревом, на минном поле лежит”. Маме его сказали, что он вон под тем дубком лежит на минном поле. И она бежит к этому дубу прямо через минное поле. За ней идет офицер и говорит: “Подождите, сейчас придут саперы, снимут мины”, — но это все безполезно, она не слышит. Этот офицер подорвался на мине, и ему оторвало пятку. Она дошла до того дуба, где было тело сына. Потом саперы начали разминировать ту дорожку, по которой она прошла. Она восемь раз наступила на мины. И ни одна мина не взорвалась. Они нашли шестнадцать мин на той дорожке, по которой она шла. В каком же духовном состоянии мать шла к телу убитого и замученного сына?

Ученые говорят, что, когда Спаситель шел по воде, ее структура изменилась настолько, что по ней действительно можно было пройти. Так и маме Жени в ее духовном состоянии оказалось возможно пройти по минам, как Спасителю по воде.

Антоний мне потом рассказал, что видел кассету, на которой Женю мучили и отрезали ему голову. Жене боевики говорили: сними крест, и мы не будем тебя мучить. Но он не снял.

Вы знаете, что сегодня против нашей армии проводится достаточно мощная идеологическая кампания. Распространяется миф о том, что человек, который побывал в горячих точках, должен быть зачислен в группу риска. Хотя это неверно. По статистике психологов, которые занимаются реабилитацией и проблемой синдрома войны, лишь один человек из пяти страдает от этого синдрома. То есть четверо нормальны, здоровы психически. Более того, они возвращаются в лучшем духовном состоянии, чем они уходили. И вот люди, которые готовы пожертвовать собой ради близких, приходят в общество, а оно им говорит: вы кровожадные, вы теперь можете только стрелять, вы можете жить только кровью. Я считаю, что проблема синдрома войны существует. И те, кто ранены, синдром войны испытывают в большей степени. Но сегодня во многом эта проблема поднимается для того, чтобы наступить на горло тем людям, которые действительно могут принести в общество веру. “Стяжи мир внутри себя, и тысячи вокруг тебя спасутся”. И как же врагу нашему не нужно, чтобы все это распространял вокруг себя человек, который обрел такой мир! Поэтому сатанинская сила клевещет на человека, обманывает нас.

Конечно, не во всех людях на войне просыпается совесть. Человек может и покупать у чеченцев спирт за патроны, которыми они в нас потом будут стрелять. Но абсолютно до всех на войне рука Господня доходит. А человек или откликается, или идет патроны продавать за водку.

Антоний рассказывал мне по этому поводу следующий случай. В первую чеченскую кампанию солдаты установили в Грозном на перекрестке БТР (а от них оторвались обозы, и они больше суток ничего не ели) и сидели, наслаждаясь тишиной, какая редко на войне бывает. Механик-водитель внутри машины нашел кусок хлеба, совершенно превратившийся в кирпич, помахал им и говорит: “Хавка есть”. Все обрадовались, и вдруг к машине подбегает чеченский мальчик лет двенадцати и протягивает руку к хлебу. Солдат отдает ему этот хлеб. В это время мальчик другой рукой кидает в люк бронемашины гранату и убегает. Граната взрывается, в машине срабатывает боекомплект, который разносит БТР на кусочки, а от парня вообще ничего не остается. Снайпер, который стоит вместе с Антонием, берет убегающего мальчика на прицел. Он имеет полное право выстрелить. Но он опускает винтовку и говорит: “Товарищ капитан, я не могу стрелять”. И мальчик убегает. Вот такие люди, что бы ни говорило о них общество, никогда не будут вынашивать в себе жажду крови.

Русский солдат всегда шел на войну не убивать, а умирать за Отечество. Это издавна было духовной традицией нашего народа. И когда сегодня на войну отправляется молодой человек, пусть он и оторван от этой традиции, в нем все равно говорит то, что заложено веками. Какие бы сложные интриги ни плели политики, все равно человек туда идет со знанием того, что он идет на правое дело: защищать от бандитов Россию.

ЗАРУБКИ НА ПАМЯТЬ

ОГРАДА

Святая Русь начиналась, как всякий дом или храм, - с ограды, защищающей от злой силы. Храмы и монастыри окружали Москву в несколько колец. И нигде не прерывалась эта линия. И не прекращался колокольный звон, отпугивающий не только ворон. Это мы сегодня, не задумываясь, произносим: “Золотое Кольцо”. А смысл был – чисто духовный. И нелегко через эту ограду было нечистой силе перешагнуть.

Враги Святой Руси с ограды и начали. Сначала стали рушить монастыри и храмы. Сбрасывать наземь кресты, вырывать языки у колоколов. Потом тоннами, квадратными и кубическими метрами повезли на запад благодать - намоленные иконы, церковную утварь, сосуды. Убрали живой щит, живую ограду - убили тысячи священников. А когда воздух проредился, - шагнул в пространство Святой Руси враг - и загулял на просторе. Что теперь в нашей жизни вместо святой ограды - просто не перечислить. Остался у людей свой маленький храм - как горушечное зерно: собственная душа. И одна ограда - крестное знамение. Но это и есть главное, ради чего идет вся борьба. Сюда и добирается враг. Сколько оград уже убрано - осталась самая маленькая, но и самая важная. Тяжко спасаться ныне. А другого пути нет. Поэтому говорит Святитель Игнатий: “Наш подвиг имеет цену пред Богом: на весах Его взвешены и немощь наша, и средства наши, и обстоятельства, и самое время”.

ПРОСТОЙ РЕЦЕПТ

Вопрос из студенческой аудитории:

- А как спасти сегодня Русь? Отвечаю:

- Делай все наоборот, - наперекор лукавым советованиям наших врагов. Помни: желают тебе зла, и только зла. Не должно быть никаких иллюзий на этот счет. На войне как на войне. Реклама кричит: “Бери от жизни все” - не бери все, это и невозможно, и не нужно. Врачи предлагают совершить аборт - рожайте, не бойтесь. В подворотне предлагают: “Уколись!” - не колись. Предлагают пиво для “умных” - не пей. Ссорят тебя с “дремучими” родителями, напоминают, что у тебя много “прав” - помни, что родители - твоя естественная и самая сильная защита от окружающей среды. Соблазняют не идти в армию - знай, что какая-то армия всегда должна быть в стране: не будет нашей - будет чужая. И так далее. Делай все наоборот! Рецепт простой, а выполнить трудно: все призывы обращены к животной природе человека, которой так хочется потакать. Без Божией помощи - осилить ли такую ложь, такой соблазн?

ВРЕМЯ ПРАВДЕ ПОСМОТРЕТЬ В ГЛАЗА...

Раньше много переводили с русского языка на иностранные наших писателей. Кого только не переводили, особенно внутри соцлагеря. Трудно сказать, какая из всего этого вышла польза. Знаю только, что “иных уж нет, а те далече”: нет уже ни соцлагеря, нет даже в наших библиотеках книг многих писателей, которых переводили. И вот недавно блеснуло, как солнечный луч: переводят, переводят с русского на многие европейские языки! Кого? - Святителя Игнатия Брянчанинова! Его и в советское время переводили, да мы его не знали. Да и масштабы востребованности, правду сказать, были не те. “Как нам реорганизовать Рабкрин”,- хотели знать от моря и до моря миллионы делавших в своих странах партийную карьеру. А о “памяти смертной” хотели знать единицы.

Владимир Мельник,
профессор филологии,
член-корреспондент Академии наук, г. Москва

ОСТАНОВИЛ "ГАИШНИК"

Выхожу из машины, не чувствуя за собой особой вины. Показываю документы. Молоденький милиционер лишь только для вида смотрит в ксиву - давно наметанным, привычно невидящим взглядом. Но с интересом смотрит на мою бороду.

- Верующий? - Да.

- В церкви работаете?

- Можно так сказать...

Отдает так и не раскрытые документы.

- Поезжайте с Богом!

Сажусь в “шестерку”, поздравляю его с праздником. Отъезжаю. Сколько уж раз было такое? Наверное, с десяток, а то и больше. И это при том, что отнюдь не лихачу. Но иногда выручает все-таки не шоферское умение, а... борода. И ведь не столько деньги, сэкономленные на штрафе, радуют, нет! А за Державу радостно, за нашу веру!

А в этот раз почему-то вспомнился рассказ известного самарского священника Иоанна Гончарова. Он послужил еще и в “той”, прежней России...

- Еду на машине по городу - и как увижу милиционера, бороду накрываю рукавом или нагибаюсь, - вспоминал он. - А то ведь как увидит, что едет священник, сразу же остановит, придерется к чему-нибудь. Обязательно возьмет штраф (“у вас, попов, небось, денег куры не клюют”). Да не денег жалко, а издеваться начнет...

Такие все злые они были в те годы!

Ему, человеку бывалому, веришь охотно. Хотя и уже - с трудом. А ведь и прошло-то всего ничего, каких-то пятнадцать лет. А как изменилась картина!

Да, не зря прошли эти годы, выходит. И мы все-таки что-то успели в себе и в других изменить. Не протекли они в пустой и напрасной говорильне. Изменилась Россия. И с нею вместе вдруг изменился тот молоденький милиционер.

А это все-таки многого стоит!

Антон Жоголев

О РЕФОРМЕ ЯЗЫКА

Речь пойдет о русском языке, об одной-единственной приставке «без» («бес»). Чем больше я занимаюсь русской грамматикой и правописанием, тем более уверяюсь в том, что большевистская реформа в области языка была проведена только из-за этой приставки.

Поясню. В мире идет борьба добра со злом. Зло олицетворяет враг нашего спасения - диавол, попросту говоря, бес. Нечистую силу словом на букву «ч» в России не называли. Это сейчас все фильмы, все передачи слово это буквально заляпывает. Но вернемся к приставке. Слово, означающее беса, не было приставкой «бес», оно писалось совсем иначе - с ятем и с буквой ер (твердый знак, Ъ). Этим слово в прямом смысле заклеймено. «Ять» своим крестиком и твердый знак означали врага рода человеческого. В революции зло победило, а победив, стало искоренять себя из народного сознания, будто его и нет. Тут-то и понадобилась реформа. Придумали, что «ер» съедает много бумаги, а «ять» тяжело для употребления.

Долгие годы прошли при новом написании слов, вроде и привыкли. Но давайте не будем беспамятны, хотя стали безпамятны. Приставка же была «без». Не было же беспризорников, были безпризорники, а беспризорники - это красные дьяволята.

По словарю Даля в сравнении с современными словарями и нынешними нормами написания проследим нравственное значение и смысл нового написания. Постараемся не быть бесподобными, писалось же безподобные. Бес-совестный - это что? Бес с совестью? Да откуда, помилуйте, у него совесть? Писалось: безсовестный. Бес-смысленный - тут он четко внушает, что живет со смыслом, а не безсмысленно. Также бес-словесный - надо без-словесный. Бесправный - надо без-правный. Бес-полезный - надо без-полезный. Какой же бес полезный?

Много ли мы слов вспомнили с этой приставкой, а уже в подсознание вошло, что бес и полезный, и со смыслом, и с совестью. А дальше? Дальше: бес-путный, то есть путный, путевый; бес-приютный - а как же, особенно в языке нашел приют. А вот из области религии: бес-приходный, то есть, получается, имеющий приход, в смысле и в человеческом - приход, и в денежном - приход-расход. Бес-поповщина - это вообще за гранью понимания. Конечно, надо писать безпоповщина. Как и писали. Бес-сознательный. Конечно, кто его сознательней? Было бы и надо: без-сознательный. А вот шедевр: бессолнечный. Бес, конечно, семейный. Бес, конечно, сильный. А из нас кто-то и бессемейный и бессильный. Надо писать: безсемейньй и безсильный.

Правда, Бог шельму метит, надо оставить написание таких слов, как бесхвостый, бессмертный, беспредельный, бескорыстный.

Вопрос с приставкой - вопрос не русского языка, а русской жизни. Заклейменный крестом великой буквы ять бес увековечен в большевистском гимне «Вставай, проклятьем заклейменный» - это о нем. В одном из рассказов Василия Белова уполномоченный по делам коллективизации Бессонов расписывается первыми тремя буквами фамилии. Таких Бессоновых хватает и поныне. Разве случайно демократы, захватившие власть и без конца клеймящие большевиков, вовсе не хотят отказываться от большевистского наследия. А ведь язык - это главное богатство нации. Не золото, не нефть, не курс доллара определяют нравственное состояние общества, а именно язык. Пока же в языке влияние бесов безпредельно. И надо этому положить предел. Иначе, уверен, нечистота и зараженность бесовщиной русского языка, а значит, и русской жизни будет продолжаться.

Вразумление

Мы знаем, что чудеса нужны маловерам, православный верует во Христа и в жизнь вечную независимо от обстоятельств жизни. Отец Геннадий, который уже давно возглавляет великорецкий крестный ход, всегда предупреждает от искушений и соблазнов. Два пути, на которые увлекает нас лукавый: один — гордыня, другой — уныние. Гордыня — от разного рода видений. «Тебе чего-то кажется, пусть ангел блистающий явится, говори: ты не ко мне, кто я такой, чтоб удостоиться посещений небесных посланников. Или уныние бывает: молится человек, в церковь ходит, а сам все впадает во грехи, и не просто впадает, а видит, что грехов все больше и больше. Тут бы ему понять, что это же хорошо, то, что он видит в себе все больше грехов, но как раз тут подскакивает бес и нашептывает: вот видишь, какой ты грешный, молиться тебе безполезно, да и зачем молиться, смотри — все кругом без молитвы живут, и хоть бы что. Успеешь еще в церковь, жизнь долгая, и так далее. Уныние переходит в отчаяние, отчаяние в безразличие, а тут деньги вдруг, женщины — и... пошло-поехало».

«Меня одна старушка вразумила, — рассказывал о.Геннадий. — Я молодой был, на весь город одна церковь. Был какой-то праздник, архиерейская служба. Народу битком. Началось каждение. Народ отхлынул от одной стены, нас к другой стене прижало. Слышу, кто-то пищит, думаю, задавили кого. Согнулся, разглядел — старушонка крохотная, ее совсем притиснули, она пищит: «Ой хорошо, ой еще подавите, ой, хоть еще один грех выдавите».

Владимир КРУПИН, писатель