Архив номеров: 2008 год, выпуск № 4 (52)

Время поста — это время, особенно важное для духовной жизни, это «время благоприятное, это день спасения» (2 Кор. 6,2). Если душа христианина тоскует по чистоте, ищет душевного здоровья, то надо постараться как можно лучше использовать это полезное для души время. Но что такое пост по существу? И не бывает ли самообмана среди тех, кто считает нужным поститься лишь по букве, но не любит поста и тяготится им в сердце своём?

Время поста — это время, особенно важное для духовной жизни, это «время благоприятное, это день спасения» (2 Кор. 6,2). Если душа христианина тоскует по чистоте, ищет душевного здоровья, то надо постараться как можно лучше использовать это полезное для души время. Но что такое пост по существу? И не бывает ли самообмана среди тех, кто считает нужным поститься лишь по букве, но не любит поста и тяготится им в сердце своём?

Как пишет о. Александр Ельчанинов, «пост не есть голод. Голодает и диабетик, и факир, и йог, и заключённый в тюрьме, и просто нищий. Нигде в службах Великого поста не говорится о посте как только о неядении мяса. Всюду один призыв: «Постимся, братие, телесно, постимся и духовно». Следовательно, пост только тогда имеет религиозный смысл, когда он соединён с духовными упражнениями».

Душа человека тяжело больна. Церковь отводит определённые дни и периоды, когда внимание человека должно быть особенно устремлено на исцеление от душевной болезни. Это пост и постные дни. Совершенно очевидно, что подвиг покаяния и молитвы в посте должен сопровождаться мыслями о своей греховности и, конечно, воздержанием от всяких развлечений. (Например, до революции на время постов закрывались театры). Если всё это ещё влечёт сердце христианина, то пусть он сделает некоторое усилие, чтобы оторвать от него своё сердце во дни поста. Здесь нужно вспомнить, что по пятницам преподобный Серафим не только постился, но и пребывал в этот день в строгом молчании.

Для физически здоровых людей основой поста считается воздержание в пище. Здесь можно различить 5 ступеней физического поста: отказ от мяса, отказ от молочного, отказ от рыбы, отказ от масла, лишение себя пищи вообще на какие-то сроки. Естественно, что на последние степени поста могут идти лишь здоровые люди. Для больных и престарелых более соответствует правилам первая степень поста.

Можно сказать, что поста не будет, если человек будет вставать из-за стола со вкусными постными блюдами и чувством преобременения желудка. Здесь мало будет жертв и лишений, а без них не будет и истинного поста. Совершенно очевидно, что христианин должен всегда «трезвиться» и быть внимательным, предохраняя себя от греха и всего того, что может оскорблять Духа Святого.

Кроме проявления своего чувства покаяния и ненависти ко греху, пост имеет и другие стороны. Например, есть дни, на которые христианину следует обратить особое внимание. Так, среда – это день, в который Иуда предал Спасителя, променяв веру в Бога на 30 сребреников; в пятницу Сын Божий терпел за нас крестные муки, поругание и смерть. Помня об этом, разве можем мы не положить к стопам Христа покаяние и воздержание?

В чём должен состоять пост? Здесь нельзя дать общей меры. Она будет зависеть и от состояния здоровья, и от возраста, и от условий жизни.

Пост есть время сугубой борьбы духа человеческого со своими поработителями – сатаной и разнеженным, избалованным телом.

Как пишет святой праведный Иоанн Кронштадтский, «кто отвергает посты, тот отнимает и у себя, и у других оружие против диавола и против многострастной плоти своей, сильных против нас особенно через наше невоздержание, от которого происходит грех». Истинный пост есть борьба.

Господь велит скрывать свой пост от окружающих (Мф. 6, 18). Но от ближних христианину, может быть, не удастся утаить свой пост. Тогда может случиться, что близкие и родные вооружатся на постящегося: «Пожалей себя, не мучь себя, не убивай себя». Мягкие вначале разговоры родных затем могут перейти в раздражение и упрёки.

Пусть заранее предвидит всё это христианин. Пусть не ждёт он также, что, приступив к посту, он сразу будет получать какие-либо благодатные утешения, теплоту на сердце, слёзы умиления и горячность в молитве.

Это приходит не сразу, это надо ещё заработать борьбой, подвигом и жертвами: «…служи мне, пока буду есть и пить, и потом ешь и пей сам», говорится в притче рабу (Лк. 17,8).

По существу, отношение к посту является пробным камнем для души христианина в его отношении к Церкви Христовой, а через последнюю — ко Христу. Как пишет о. Александр Ельчанинов, «в посте человек проявляет себя: у одних проявляются высшие способности духа, другие же делаются только раздражительны и злы: пост открывает истинную сущность человека».

Многое вышеизложенное относится, однако, лишь к здоровым людям. Как и для всякой добродетели, и для поста также нужна рассудительность. Как пишет преподобный Кассиан Римлянин, «крайности с той и с другой стороны равно вредны — и излишество поста, и пресыщение чрева. Знаем мы некоторых, которые, не быв побеждены чревоугодием, низложены были безмерным постом и впали в ту же страсть чревоугодия по причине слабости, происшедшей от чрезмерного поста. Притом неумеренное воздержание вреднее пресыщения, потому что от последнего в силу раскаяния можно перейти к правильному действованию, а от первого нельзя.

Общее правило умеренности воздержания состоит в том, что каждый сообразно с силами, состоянием здоровья и возрастом столько пищи должен вкушать, сколько нужно для поддержания здоровья тела, а не сколько требует желание насыщения.

Господь говорит: «Так же, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры; ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6,16-18). Поэтому христианину надо скрывать как своё покаяние, молитву и внутренние слёзы, так и свой пост и своё воздержание в пище.

Оптинскому старцу Леониду пришлось однажды прожить несколько дней у епархиального архиерея. Стол последнего был обилен рыбой и разными вкусными яствами, резко отличаясь от скромной скитской трапезы Оптиной пустыни. Старец не отказывался от вкусных блюд, но когда вернулся в Оптину, то на несколько дней лишил себя пищи.

Пост будет неразумен и тогда, когда он ставит преграды гостеприимству угощающих нас. Мы этим будем укорять окружающих в пренебрежении постом. Про московского митрополита Филарета рассказывали: как-то он пришёл к своим знакомым в гости как раз к обеду. За столом подавали скоромное, а день был постный. Виду не подал митрополит и, не смущаясь хозяев, вкусил скоромного. Так, снисхождение к немощи своих ближних и любовь он ставил выше, чем соблюдение поста.

Надо помнить слова Господа, что «суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2,27). Как пишет митрополит Иннокентий Московский, «были примеры, что даже монахи, как, например, святой Иоанн Лествичник, употребляли во всякое время всякую пищу и даже мясо. Но сколько? Столько, чтобы быть только живу, и это не мешало ему достойно причащаться Святых Таин и, наконец, не воспрепятствовало сделаться святым. Конечно, неблагоразумно без нужды нарушать пост употреблением скоромной пищи. Тот, кто может соблюсти пост разбором пищи, тот соблюдай. Но главное: соблюдай и не нарушай поста душевного, и тогда пост твой будет приятен Богу. Но кто не имеет возможности разбирать пищу, тот употребляй всё, что Бог даст, но без излишества; но зато непременно строго постися душой, умом и мыслями, и тогда пост твой так же будет приятен Богу, как пост самого строгого пустынника».

Епископ Герман пишет: «Изнеможение есть признак неправильности поста. Оно так же вредно, как и пресыщение. И великие старцы вкушали суп с маслом на первой неделе Великого поста. Больную плоть нечего распинать, а надо поддерживать».

Итак, всякое ослабление здоровья и трудоспособности при посте говорит уже о его неправильности и превышении его нормы. Лучше всего, когда постящиеся руководствуются указаниями опытных духовных руководителей. Мудрая подвижница благочестия игумения Арсения так писала престарелому и больному брату епископа Игнатия Брянчанинова в дни Великого поста: «Боюсь, что вы обременяете себя тяжёлой постной пищей, и прошу вас забыть, что теперь пост, а кушать скоромную пищу, питательную и лёгкую. Разность дней дана нам церковью как узда здоровой плоти, а вам дана болезнь и немощь старости».

Однако нарушающим пост по болезни или старости всё же следует помнить, что здесь может иметь место и какая-то доля маловерия и невоздержания. Поэтому, когда духовным детям старца Алексия Зосимовского приходилось по предписанию врача нарушать пост, то старец велел в этих случаях молиться так: «Господи, прости меня, что я по предписанию врача, по своей немощи нарушил святой пост», и не думать, что это как будто так и нужно.

Говоря о посте как о скудности и изменении состава пищи, следует заметить, что этот подвиг ни во что вменяется Господом, если христианин не будет в то же время соблюдать Господних заповедей о любви, милоясердии, самоотверженном служении ближнему — словом, всего того, что спросится с него в день Страшного Суда (Мф. 25, 31-46).

Николай ПЕСТОВ

Отчего ж не поплакать, отчего ж не сказать покаянные слова? Пожалуйста. Но вот что важно понимать: кающийся обращается к Богу, а Господь прекрасно видит и степень вашего раскаяния, и подробности ваших греховных поступков. Ему ничего уточнять не нужно. Так что от нас требуется только держать в памяти, что мы стоим перед лицом Божиим, и говорить от всей души: «Господи, прости меня за то, за то и за то! Я сам в этом виноват, я — и никто другой!» Вот и всё.

Многословие на исповеди проистекает вовсе не от желания объяснить всё как можно толковее. Скорее наоборот. Многие словеса только запутывают дело, а нередко из них пытаются сплести и самооправдание. Если у вас есть определённый вопрос, задавайте его, а я как пастырь постараюсь с Божией помощью вам ответить и, скорее всего, сам о чём-то порасспрошу, чтобы иметь представление о вас, чтобы понять, откуда тянутся корни греха. Но вот тут-то люди язык и проглатывают: человек то ли чего-то не понимает, то ли он не хочет до конца раскрываться. Расспросы ничего не дают, и получается, что у человека всё в жизни идёт нормально. А откуда же грех-то вылез? Непонятно. Ведь если дым валит, значит, где-то что-то загорелось… Надо причину найти, а я причины не вижу. Но проходит какое-то время — может, неделя, может, год, — и до меня со стороны, неведомо какими путями доходят сведения об этом человеке… И я хлопаю себя по лбу: так вот в чём дело-то! Вот откуда дым, вот где пожар-то! А он смолчал! Теперь придётся всё с начала начинать…

Так вы задумайтесь, почему так происходит. Почему? Это же не с неба вам свалилось! Это уже ягодки растут из каких-то давних, позабытых вами цветочков. Цветочки, какими милыми казались — а ведь вам наверняка говорили, что ничего хорошего из них вырасти не может. Да вы и сами это чувствовали. Попробуйте вспомнить, что это за цветочки такие были: если вспомните, то перед вами сразу всё раскроется — и причины вашего неотвязного греха, и способы избавления от него. Но помните, что беда ваша выдерживалась в долгом ящике, а потому не надейтесь на быстрое избавление от неё.

Слава Богу, слава Богу, безвыходных положений не бывает. Выход всегда можно найти — конечно, не всегда лёгкий. Лишь изредка бывает так: стоило один шаг сделать, и смотришь — беда миновала. Это от Творца Всяческих зависит, насколько быстро решится ваше дело. Действуйте по пословице: лучше поздно, чем никогда. Слава Богу, жизнь не кончена. Всего-то-навсего надо начинать её с начала. Может быть, это для вас звучит жестоко, но для меня — нет. Вот если бы я сказал: «Старайтесь или не старайтесь — всё напрасно!» — это было бы действительно жестоко. А так — было бы желание, придёт и спасение.

Мы не знаем Господа по-настоящему, мы не знаем Истинного Христа, а если бы знали, то… Во всяком случае, это было бы для нас страшным потрясением. Мы не смогли бы Его вынести. Вчитайтесь в Его слова, запечатлённые для нас в Евангелии: вы увидите, что мягкотелости, благодушия, теплохладного всепрощения в них нет ни на грош! В понимании многих людей Он хороший, Он всегда готов по головке нас погладить: «Ну ничего, ничего! Всё пустяки, всё не так страшно! Главное — тяжких грехов не делать». Я не хочу показаться вам слишком суровым, категоричным, безкомпромиссным, но во многих случаях эти мои слова бывают справедливыми. Мы все очень благодушно относимся к своим грехам, пока они не начнут мешать нашей приятной жизни. Очень хорошо сказал мне один человек… Я спросил у него: «Как вы к вере, к Церкви, к Богу относитесь?» А он так ответил: «Я против Бога ничего не имею!» Это сказано в самую точку! Многие из нас так думают, но немногие выражаются столь афористично. Мы живём по принципу: «Да, я в Бога верю. Он есть, и я ничего против Него не имею. Он Себе живёт где-то там Своей жизнью, а я здесь — своей, и мы друг другу не мешаем». Если бы мы лучше видели Бога, у нас никогда бы не возникло ощущение собственной безгрешности.

Любовь к ближнему — величайшая из добродетелей, подобная любви к Богу. А вы хотите это чудо сотворить своими ничтожными силами… Силы-то у вас откуда возьмутся? Вот смотрите: если вас неделю держать на хлебе и воде, то вы, конечно, не помрёте, но… Полноценной работы от вас требовать уже не придётся: тело ослабеет и откажется исполнять самые простые действия. А душа? Душе-то без пищи тоже не обойтись. Всё просто. Сложность в том, что многие люди пытаются, держа душу на голодном пайке, понуждать её при этом на какую-то духовную работу. Чтобы совершить добродетель, нужны силы, а силы подаются только от Бога. Господь всегда готов любому человеку эту благодать подарить. Трудность в том, что человек не может её принять, пока не станет достойным для неё вместилищем. Для начала нужно поработать над собой, выгрести из сердца всяческий мусор, смыть грязь… И тогда приходит благодать Божия. Каждый верующий на себе это хотя бы изредка, да испытал. И тогда только удивляешься: не так уж сложно прощать всех. Почему не сложно? Да просто у человека от радости крылья вырастают: он обрёл веру в Бога, он почувствовал, что Господь его любит, что он не чужой в этом мире, что всё взаимосвязано и всё придёт к своему светлому завершению — для тех, кто хочет этого светлого завершения. Искушения, конечно, остаются, но многие так легко преодолеваются, что только оглядываешься и удивляешься: почему же раньше не получалось? Итак, если вы не начнёте устройство души сейчас, то потом начнётся обычная жизнь. Трудности никуда не денутся: раньше или позже произойдёт встреча с какими-то искушениями, а вы не будете к ним готовы. Жизнь духовная у вас не сложилась, а голыми руками с грехом бороться не получится, и будет то, что всегда бывало, — поражение.

Сам Христос говорит: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15. 5). Что значит «ничего»?! Я же могу ходить, дышать, могу работать; и смотри-ка, безбожники — вон, какие дела вершат! А ведь речь-то у Господа шла именно о добродетелях! На понятном для нас языке эта фраза звучала бы так: «Без Меня ни одной добродетели не сможете сделать. Если вам даже кажется, что вы творите добродетель без Меня, то вы заблуждаетесь!»

Даже если человек добрый, отзывчивый, жертвенный, если он мухи не обидит — это ещё не означает, что он духовный. Это может показаться кому-то маловероятным, но тем не менее, вполне возможно вот что: человек, прожив такую благостную жизнь, потом, после смерти, предстанет пред Богом и скажет: «А Кто это, собственно? А зачем Он мне? А Ему-то от меня что требуется?» Если человек всю жизнь ни в каком Спасителе не нуждался, ни от чего спасаться не собирался, то для чего Он ему понадобится после смерти? Приходится постоянно повторять эту мысль, потому что у людей понятия простые: раз я не убивал, не воровал, ни в каких безобразиях не замешан, значит, ко мне и претензий быть не может. Я Бога не трогаю серьёзными грехами, пусть и Он меня не трогает искушениями.

Но если Он не тронет нас, то мы не будем иметь с Ним общей части! Мы не работали для Него, мы чужие Ему. А это — самое страшное, это значит, что жизнь прошла впустую и ничего мы не добились своей чахлой, корыстной, показушной, «врождённой» добродетелью. Вот от чего упаси нас всех Бог, вот чего я никому не пожелаю.

священник Виктор Кедысь

Я знаю: так бывает практически у всех людей. Ведь у каждого человека происходит в жизни знаменательные, знаковые события, которые и делят ее на «до» и «после». У меня, как и у многих в онкологическом отделении, – до диагноза и после него.

О происхождении рака не утихают споры. Биологи, медики, психологи, обыватели пытаются разобраться: откуда, почему, для чего берется эта самая опухоль вместе со своими злыми метастазами, веками косившая население Земли почти безнаказанно?

Об этой болезни человек, близко к ней не прикоснувшийся, знает так мало, что, узнав о диагнозе, испытывает, мягко говоря, шок.

«Рак – это смерть!» – первая мысль. Вторая: «После рака жизни нет, а та, которая есть, – не жизнь, поэтому лучше сразу умереть!» Но это совсем не так! Есть на свете вещи и пострашнее.

«До» я не могла себе даже признаться в том, что меня кто-то любит. Вот и вера моя была настолько слаба, что я позволила себе расслабиться. А «после»...

После я стала замечать, как много на улице женщин разных возрастов в париках (облысевших после химиотерапии и облучения). Как много инвалидов, входящих в автобус, показывая свои льготные проездные. А с виду такие красивые, благополучные люди! Я стала одним из них – получающих злые и обидные слова в спину от водителей.

После узнаешь, что онкологические отделения переполнены настолько, что даже лечения и облучения приходится ждать до тех пор, пока твоя стадия рака не перейдет в следующую, более тяжелую. Что не все безплатно, а даже наоборот – все очень недешево. После узнаешь, каково это – попадать на прием к своему врачу или проходить комиссию на общих основаниях. Нужно вставать в пять утра не один день, чтобы взять талон, пройти очередные обследования, сдать анализы и т.п. В толпе таких же несчастных, больных, теряющих сознание, приезжающих Бог знает откуда, даже ночующих здесь же, под стенами онкологического центра, еле стоящих на ногах людей (в основном пожилого возраста, молодые просто платят за ускорение процесса), непрестанно огрызающихся и отстаивающих свое место под «онкологическим солнцем».

«После» уже прошло полтора года. Говорят, это самое трудное время, когда начинаешь все переоценивать и ясно понимаешь, для чего тебе здесь, на Земле, необходимо время. Это самое время становится поистине драгоценным, и бесконечно каешься в душе и на исповеди за его неразумную растрату.

«После» – это осознание того, что уже сил у тебя осталось наполовину, на треть, на четверть от тех, что были раньше, и относиться к этим силам нужно бережно и нежно, равномерно распределяя их между насущными незавершенными делами.

После понимаешь, как много и многим ты должен в этой жизни. А Богу просто должен за все. Понимаешь, что нужно максимально стремиться к тому, чтобы долги эти хотя бы частично отдать и покаяться в том, что многие из них ты уже не сможешь вернуть.

После приходит осознание, что нужно прежде всего научиться прощать. Иначе выданный аванс на жизнь не оправдан! Прощать всех и за все. Что люди – все, подчеркиваю: все – хорошие в своем начале и побуждениях. Даже если на первый взгляд так совсем не кажется. А в твоих собственных неудачах и несбывшихся надеждах виноваты не они, а грех, тот самый первородный грех непослушания. Прощать всех: разведенных папу и маму (каждого по-своему несчастного от содеянного), мало зарабатывающего мужа (думаешь, он не желает большего?), плохо готовящую, сварливую жену (сама, небось, мучается), неблагодарных детей (а за что им тебя благодарить?) За вечную твою занятость и «свидания» по выходным за ужином, в лучшем случае?). А также коварных соперников, подлых конкурентов, вредных соседей, целое поколение молодых людей, орущих по вечерам на детских площадках, сварливых стариков, олигархов... Всех, кто толкнул, плюнул, обозвал, не помог... Просто надо подумать: «А вдруг ему сейчас хуже? Намного хуже, чем мне?»

После приходит понимание, что от рака не умирают. С ним испытывают, как бы так сказать, смерть перед смертью. И живут. Живут, бывает, даже дольше многих относительно здоровых людей. Рак – это акт справедливости. Ведь все, что со мной происходит, – правильно и закономерно. Плоды моей прошедшей жизни. Так что, слава Богу за все.

Рак – это, так сказать, «последнее предупреждение» Всевышнего с надеждой на твое понимание и исправление. А возможно, если ты исцелишься, – способ показать Его Промысел на твоем примере.

Так что знайте, друзья мои: рак - это чудо. Чудо пробуждения всех вокруг. Обычно никто не остается абсолютно равнодушным к тебе. Это чудо молитвы твоей и за тебя. Это чудо возрождения к жизни и даже, если ты стоишь на краю, чудо веры в то, что все закончится хорошо.

Есть и такой взгляд на эту проблему: если перенесешь все страдания стоически и безропотно, то это почти мученичество, за которое нужно только благодарить Бога.

Просто потом, после абсолютного «после», будет легче. Претерпевший до конца – спасется.

В общем, такое чудо.

Евгения Коваленко

Брата своего рассказчица охарактеризовала как человека чрезвычайно доброго. Увы, по воспитанию он не был, просвещённым в вере отцов человеком: не посещал храм и не участвовал в церковных Таинствах. Сестра, Александра Николаевна, пришла в церковную ограду через личные скорби – сначала её оставил муж, затем были серьёзные проблемы с подрастающим сыном. Брату она до поры не могла никак помочь, но... всё же смогла.

Как-то они вместе собирались съездить на малую родину, на Украину. Уже были куплены билеты, оставалось несколько дней до отъезда.

– Алёша, давай завтра вместе причастимся? – предложила брату, собираясь на службу в храм, Александра Николаевна.

Тот неожиданно легко согласился. Александра предложила брату пойти к ней домой, чтобы прочитать положенные ко причастию молитвы. И тут тоже не встретила отказа.

Когда они пришли, то брат сразу же присел на диван, потому что последнее время неважно чувствовал себя. У него давно уже были проблемы с сердцем.

– Санька, можно я послушаю молитвы сидя? – спросил он.

– Конечно, Лёша, – ласково погладила она лысеющую голову своего любимого братика и начала читать: «Яко по суху пешешествовав Израиль...»

Александра Николаевна молилась поначалу как бы поспешно, опасаясь, что брат устанет слушать и куда-нибудь уйдёт. Ей, как и нам с вами, была уже знакома подобная реакция на молитву со стороны нецерковных людей – слова обращения к Богу пробуждают в них мучительные чувства, которых они не знают и боятся. Но брат сидел спокойно, слушая с полузакрытыми глазами и положив руку на сердце. Наверное, ему было совсем нехорошо – на лбу выступили крупные капли пота, но он не двигался и ничего не просил – ни воды, ни таблетки. Похоже, что он глубоко осознавал, что происходящее теперь для него лично важнее всего на свете.

Когда были прочитаны каноны, Последование и даже Акафист Иисусу Сладчайшему, брат неожиданно попросил прочитать что-нибудь из Евангелия. Александра Николаевна с радостью согласилась, предупредив, что если ему будет что-то непонятно, то пусть не стесняясь спрашивает.

Она читала свою любимую главу из Евангелия от Иоанна, где Спаситель отверзает очи слепорождённому. Читая, сестра мельком посмотрела на брата, и ей вдруг показалось, что брат понимает Евангелие лучше её самой. Когда звучали заключительные слова о том, как Иисус спросил у исцелённого: «Ты веруешь ли в Сына Божия?», а тот «…отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою. Он же сказал: верую, Господи! И поклонился Ему», – Александра, как всегда, не смогла удержать счастливых слёз. И вдруг в этот момент она услышала тихое хрипение. Посмотрев на брата, она страшно перепугалась – тот, откинувшись назад и по-прежнему держась за левую сторону груди, хрипел и изо рта у него показалась пенящаяся слюна. Александра Николаевна всю жизнь проработала в медицине и достаточно хорошо знала признаки наступления смерти. Но испуг верующей женщины был до странности другого сорта, нежели просто страх за близкого человека. Александрой Николаевной завладела одна мысль: «Господи, ну почему теперь?! Ведь он же не причастился, он не причащался ни разу в жизни!» И теперь она лишь просила: «Господи, не теперь! Господи! Не теперь!»

Но брат умер. Лицо его застыло, утратив напряжённое выражение, но сделавшись каким-то озадаченным. Да, он, несомненно, умер!

Александра Николаевна вдруг, повинуясь какому-то импульсу, метнулась на кухню, где у неё в углу под иконами хранилась крещенская вода. Она схватила бутылочку, вернулась в комнату, где на диване лежал умерший брат, и брызнула на него прямо из горлышка.

– Господи! Помоги!

Результат получился потрясающий. Брат… открыл глаза и посмотрел на сестру, как будто выжидательно. Казалось, он ждал не медицинской помощи, а совета, утешения.

– Лёшенька, перекрестись! – горячо попросила его Александра Николаевна. – Перекрестись, мой хороший!

Брат огромным, нечеловеческим усилием поднял правую руку с пальцами, сложенными в щепоть, и поднёс ко лбу.

– Господи… – прошептал, просипел он. – Господи, помилуй меня…И перекрестился…

Рука его упала, а пальцы так и остались сложенными для крестного знамения.

…Мы сидели и слушали этот рассказ, затаив дыхание, вечером, накануне праздника Смоленской иконы Богородицы, в дьяконском домике. Александра Николаевна немножко ещё поплакала, а затем продолжила крошить овощи в салат для праздничной трапезы.

Андрей ЕГРАШОВ

В состав Нового Завета входит одно очень необычное послание Павла. Читатели, как правило, совсем не запоминают его: оно самое маленькое, говорит о каких-то частных и давно прошедших вещах… но очень хорошо иллюстрирует слова другого Послания: «любовь не безчинствует». Однако прежде чем начать рассказ, нужно, пожалуй, пояснить одно из значений этого слова — «безчинство». Безчинствовать — это ведь не обязательно хулиганить, это означает прежде всего — нарушать существующий социальный порядок (чин), превращать его в хаос.

Итак, послание к Филимону. Так звали одного знакомого апостола Павла, которого тот обратил к вере. А у Филимона был раб Онисим, который от него сбежал — мы не знаем, при каких обстоятельствах, до или после его обращения, но сбежал, возможно, прихватив что-то с собой. А потом Онисим встретился Павлу, тоже обратился в христианство и помогал ему в его служении, когда тот находился в тюрьме. Павел написал это письмо Филимону, прося принять обратно Онисима и простить его.

И зачем, казалось бы, включать такую переписку в Новый Завет? Что в ней такого важного и значительного? Это письмо показывает нам, как складывались отношения между людьми в раннехристианской общине и как они соотносились с принятой тогда структурой общества. Иногда можно услышать недоумения: почему первые христиане никак не протестовали против жестоких обычаев своего времени, например, рабства? Ответ прост: они жили в мире, где никому просто не приходило в голову, что можно без них обходиться. Но они старались изменить себя, свое отношение к этим обычаям.

Беглый раб Онисим… По законам того времени Павел должен был отправить его в оковах к хозяину, а тот обладал правом наказать его по своему усмотрению, причем нередко таким наказанием была мучительная смертная казнь. Распятие — это у римлян было как раз для беглых рабов, чтобы впредь никто и подумать не смел о таком.

И Павел ничуть не нарушает закон — он отправляет Онисима к господину, дав ему сопроводительное письмо: «Прошу тебя о сыне моем Онисиме, которого родил я в узах моих: он был некогда негоден для тебя, а теперь годен тебе и мне; я возвращаю его; ты же прими его, как мое сердце. Ибо, может быть, он для того на время отлучился, чтобы тебе принять его навсегда, не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного». Да еще и дает официальные гарантии лично уплатить за всякий возможный ущерб, некогда причиненный Онисимом!

Если только Филимон не был совершенно бессовестным и неблагодарным человеком, он наверняка исполнил просьбу Павла, своего наставника. Можно полагать, что он даже отпустил Онисима как свободного человека обратно к Павлу — ведь тот писал, что Онисим нужен был ему там, в тюрьме, но он отправлял его обратно к хозяину, чтобы все состоялось в духе мира, любви и свободного выбора человека.

Павел мог поднять мятеж рабов, как это сделал Спартак, и пролить реки крови. Он мог прятать беглых рабов у себя и отправлять их туда, где их никто не найдет, как это будут потом делать американские аболиционисты. Он мог готовить социальную революцию, каких было немало в нашей истории – но он предпочел безчинству революцию в человеческих сердцах.

Так, наверное, был сделан первый и самый главный шаг к отмене рабства: господин принял беглого раба как брата в Господе.

Андрей Десницкий

Жил на свете крестьянин, работавший с утра до ночи, но при этом едва сводивший концы с концами. Так продолжалось много лет, и все эти годы всё чаще приходила ему мысль о несправедливости мироустройства. «Отчего одних Бог облагодетельствовал богатством, знатностью, а других оставил в нищете на всю жизнь?»

И вот однажды было ему видение. Стоит он в огромной пещере, заполненной великим множеством крестов разного и размера, и вида, и веса. Здесь кресты и золотые, и каменные, и деревянные, и из соломы. Тут явился ему Ангел и говорит: «Видишь эти кресты? Выбирай для себя любой и неси его на вершину горы».

Выбрал крестьянин сначала самый большой золотой крест, но сколько ни старался, не мог его даже приподнять. Тогда решил взять крест поменьше, из серебра, но и его не смог взвалить на себя. Перебрал он все кресты – одни были слишком тяжелы, другие – неудобоносимы. Впору пришёлся ему простой деревянный крест, который он удобно взял и понёс на гору. Отнеся крест наверх, крестьянин вернулся и спросил Ангела:

– Какая же мне будет за этот труд награда?

– Чтобы ты сам мог решить, чего заслуживаешь, я открою тебе, что это были за кресты, – сказал Ангел. – Золотой крест, который тебе сначала приглянулся, – это царский крест. Большинство людей думает: как хорошо быть царём! Сиди себе на мягком троне да приказы раздавай. А того не знают, что как золото – тяжелейший металл, так и доля царская – самая тяжёлая. Серебряный крест предуготован тем, кто облечён властью. Эти люди несут на себе много забот и скорбей других людей, и немногим удаётся донести этот крест до вершины. Медный – крест тех, кому Бог послал богатство. Многие завидуют им, а ведь жить им тяжелее, чем тебе. Ты после трудов можешь спокойно уснуть, никто не покусится на твой скромный дом.

А богатый и днём, и ночью боится за своё добро, как бы его никто не обманул. Кроме того, богатый за своё богатство должен дать ответ Богу: как он его употребил. Железный крест – крест военных. Порасспроси тех, которые воевали, и они расскажут, как он достаётся. Каменный крест – у людей торговых; их работа физически не тяжела, зато как часто бывает, что купец теряет всё и вынужден начинать сначала! А вот деревянный крест, который ты поднял на гору, – это и есть твой крестьянский крест. Знает сердцеведец Господь, что во всяком другом положении ты погубил бы свою душу, не донёс креста. Так что ступай домой и не ропщи на свою долю: Господь даёт каждому крест по силам.