Архив номеров: 2012 год, выпуск № 2 (98)

22 февраля будет впервые официально праздноваться праздник в честь обретения мощей святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России. В связи с этим мы публикуем рассказ архимандрита Тихона (Шевкунова), одного из главных участников тех событий, из его книги «Несвятые святые». В 1991 году нынешнему наместнику московского Сретенского монастыря архимандриту Тихону владыка Василий (Родзянко) прислал телеграмму, в которой благословлял его на постриг и несколько загадочно добавлял: «Вам предстоит встреча с Патриархом Тихоном». Когда наместник Донского монастыря архимандрит Агафодор, постригавший молодого инока, нарек ему имя Тихон, все поняли, что именно эта «встреча» была предсказана владыкой Василием. Однако никто тогда не подозревал, что главная «встреча» была впереди.

Одной из загадок церковной жизни в советские времена была судьба мощей святого патриарха Тихона, похороненного в 1925 году в Малом соборе московского Донского монастыря. В 1946 году на панихиде у его гробницы митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) с грустью произнес: «Мы молились сейчас только над могилой Святейшего. Тела его здесь нет».

Для подобной уверенности были все основания. То, что останки Патриарха Тихона могли быть уничтожены, никого не удивляло: если православные относились к почившему главе Русской Церкви как к святому, то ненависть к нему со стороны большевиков была исключительной даже на фоне остервенелого советского богоборчества. В списке врагов советской власти, опубликованном в одном из номеров газеты «Известия», Патриарх Тихон значился под номером один.

По слухам, в 1927 году, после закрытия Донского монастыря, власти, опасаясь, что мощи патриарха станут Предметом поклонения, извлекли его гроб из могилы и сожгли в крематории. По другим сведениям, останки Святейшего были тайно вывезены монахами и упокоены на Немецком кладбище в Лефортове. Сторонники третьей версии утверждали: понимая, что власти могут надругаться над останками Патриарха, монахи вскоре после погребения перезахоронили их где-то в некрополе Донского монастыря.

Эти предположения переросли в настоящую убежденность, когда в 1932 году предводитель поддерживаемых советской властью церковных раскольников-обновленцев «митрополит» Александр Введенский вдруг появился перед своими почитателями в архиерейских одеждах, в которых москвичи сразу узнали драгоценные облачения, сшитые специально для Патриарха Тихона на знаменитой фабрике купцов братьев Оловянишниковых. В них же Патриарха Тихона и хоронили. И все же надежда, что мощи любимого всей Церковью Патриарха однажды будут найдены, оставалась.

Когда стала возрождаться монашеская жизнь в Донском монастыре, одной из первых просьб, с которой немногочисленная тогда братия обители обратилась к своему настоятелю патриарху Алексию II, было прошение о поисках мощей святителя Тихона. Святейший с радостью благословил нас на эти труды. Если бы мы тогда знали, с какими происшествиями это будет связано и как прекрасно все закончится!

Вскоре представилась удобная возможность. Начался ремонт в Малом соборе Донского монастыря. Храм закрыли на несколько месяцев, и в это время как раз бы и начать поиски... Но под разными предлогами они откладывались, и вот ремонт был уже завершен. В храме возобновились службы, время оказалось упущенным. А если сказать честно, патриаршим благословением мы тогда легкомысленно и весьма глупо пренебрегли, ссылаясь на разные «причины и обстоятельства». За что и поплатились. Причем очень скоро. Хотя, как и всегда, Господь сами наши ошибки управил к общему вразумлению и к торжеству Своего верного святого новомученика Патриарха Тихона.

Был ноябрь 1991 года. Наместник, архимандрит Агафодор, закончив с ремонтом, отправился в служебную поездку и оставил меня в монастыре за старшего. Забот было не особенно много, если бы не досадный конфликт с какими-то странными людьми, свалившимися на наши головы. Они представлялись священниками и мирянами Русской Зарубежной Церкви, хотя никакого отношения к ней, как впоследствии выяснилось, не имели. Со скандалами и безчинствами они во что бы то ни стало пытались устроить в монастыре свои богослужения без благословения Патриарха. Мы уговаривали, увещевали их как могли и наконец, поняв, что ничто не помогает, решительно выставили незваных гостей за ограду. Но те затаили злобу.

18 ноября отмечался день, когда в 1917 году на Поместном Соборе святителя Тихона избрали Патриархом Всероссийским (на него, одного из трех кандидатов, пал тогда жребий). Я прихворнул, но все же служил в тот день литургию, а потом и панихиду: это была еще и годовщина смерти отца Рафаила (Огородникова). Вообще 18 ноября – для меня какая-то необычайная дата. В 1988 году в этот день разбился отец Рафаил, а в 1993-м умерла Валентина Павловна Коновалова, «московская купчиха», духовная дочь отца Иоанна. История, о которой я рассказываю, тоже произошла 18 ноября. Но это к слову.

На литургии я впервые в своей священнической жизни заготавливал запасные Святые Дары для причащения больных. Хотя по церковным правилам это делается в Великий Четверг, но накануне ночью ко мне приехал мой друг, скульптор Вячеслав Михайлович Клыков, с просьбой срочно причастить и соборовать заболевшего знакомого. Однако выяснилось, что в нашем храме запасных Святых Даров нет: их, оказывается, никогда здесь и не готовили.

Слава Богу, с приятелем Клыкова все обошлось благополучно. Ночью я соборовал его, а наутро больного причастил священник из другого храма. Чтобы больше подобного не случалось, я под руководством нашего старенького иеромонаха отца Даниила подготовил запасные Святые Дары и поставил их в специальном ковчеге на престоле.

После вечерней службы меня пришел навестить мой друг Зураб Чавчавадзе с банкой малинового варенья. Мы пили чай, когда позвонил дежурный и с тревогой сообщил, что к воротам подъехали несколько пожарных расчетов, и их командир уверяет, что они срочно должны тушить у нас какой-то пожар.

–У нас что-то горит? – удивился я.

– Нет конечно! – успокоил меня дежурный. -Это у их командира, наверное, внутри горит...

Я все понял. Неподалеку от нас располагалась пожарная часть, руководство которой дружило с отцом Агафодором. Один из офицеров был большой любитель посидеть с батюшкой за столом, пофилософствовать о жизни. Однажды в период такого философско-алкогольного обострения он уже рвался в монастырь среди ночи. Теперь, видимо, история повторялась.

Я повесил трубку, но через минуту снова раздался звонок. Дежурный сообщал, что пожарные не унимаются. Это было уже чересчур. Пришлось нам с Зурабом одеваться, а мне еще и потеплее кутаться после малинового варенья, и идти разбираться.

– Что случилось? – крикнул я, чтобы было слышно за воротами.

– Пожар! У вас пожар! – донеслось оттуда.

– Может, что-то повеселее придумаете?

– К нам поступил вызов!

– Это какая-то ошибка, можете сами убедиться, – ответил я, приоткрывая ворота.

У монастырских стен действительно стояли две пожарные машины с полными расчетами. Несколько человек в блестящих касках вошли в монастырь. Они сами были в недоумении.

– Позвонила женщина, мы думали, от вас. Сказала: в Донском пожар, срочно выезжайте.

Чтобы окончательно убедиться, что произошло недоразумение, я предложил вместе пройтись по монастырю. Мы направились к центральной площади. Стояли уже поздние сумерки, но все было отчетливо видно. Обычные тишина и покой, ничто не вызывало тревоги.

– Вот видите, – улыбнувшись, обратился я к пожарным.

И в этот момент в окнах Малого собора Донского монастыря полыхнула яркая вспышка, раздался звон разбивающихся стекол и из оконных рам вырвалось оранжевое пламя с клубами черного дыма.

Пожарные бросились к своим машинам. А мы с Зурабом замерли, разинув рты. Потом как сумасшедшие закричали:

– Пожар!!! Пожар!!! – И кинулись к храму.

Мимо нас с ревом промчались пожарные машины. Но храм уже полыхал вовсю. В оконных проемах бушевал огонь, дым мрачным клубящимся столбом поднимался в московское вечернее небо.

Не буду долго описывать эту страшную ночь. Только в третьем часу пожарные разрешили нам войти в храм. То, что предстало нашему взгляду, было поистине ужасно. Черные стены и потолок, обуглившиеся кивоты, иконы, все залито водой, нестерпимый запах гари...

Один из пожарных позвал меня за собой вглубь храма и по пути озвучил свои первые выводы о причине возгорания. Огонь возник, как он утверждал, прямо у надгробия патриарха. Поскольку стены в храме были выкрашены горючей масляной краской, пламя распространилось моментально.

– А вот это действительно странно, – сказал пожарный, указывая на иконостас.

Деревянные тябла и иконы хотя и почернели от копоти, но даже не обуглились. Иконостас полностью сохранился. Я с замиранием сердца вошел в алтарь и увидел, что здесь тоже, кроме копоти, ничего затронуто не было. Когда я вернулся к офицеру, тот объяснил мне свое недоумение.

– Рядом с иконостасом все выжжено, а сам он почему-то цел. Он же деревянный, не из металла?

– Очень старое дерево.

–Как же он не сгорел? Удивительно...

Тут я вспомнил и сказал:

–А!.. Мы же утром поставили на престол Святые Дары!

–Поставили что?

Я попытался объяснить. Офицер вежливо выслушал и, откашлявшись, спросил:

– Вы всерьез считаете, что это имеет какое-то отношение к сохранности дерева от огня?

– Не знаю. Просто я констатирую, что утром мы поставили на престол Святые Дары.

– М-мм... Понятно, – недоверчиво протянул офицер. – Впрочем, такое случается иногда. Все вокруг горит, а какие-то предметы остаются. В нашем деле чего только не бывает.

В тот же день началось следствие. Оказалось, что очаг возгорания действительно возник у самой гробницы святителя Тихона. Окошко здесь всегда держат приоткрытым, и, как предположили следователи, злоумышленник бросил в окно простейшую бомбу с зажигательной смесью. Стены, выкрашенные масляной краской, сразу занялись. При этом у преступника было достаточно времени, чтобы выйти из монастыря незамеченным, с последними посетителями.

Выяснились и обстоятельства, благодаря которым пожар так быстро обнаружился. Одна из наших прихожанок, живущая напротив Донского монастыря, имела обыкновение читать вечерние молитвы на балконе. Она-то и увидела вспышку в окне храма и сразу позвонила в пожарную часть.

Спустя день мы служили в сгоревшем соборе всенощную под память Архистратига Михаила. Хор пел «Хвалите имя Господне», я совершал праздничное каждение, а люди, стоя среди родных, почерневших от копоти стен и обгоревших до головешек кивотов, не могли сдержать слез. Переносить службу в другой монастырский храм мы не хотели: нельзя было допустить людей до мысли, что это тяжелое испытание – просто игра слепого случая и Господь не обратит наши смятение и скорбь в радость, в торжество веры и надежды на непостижимый для нас всеблагой Его Промысл. Именно об этом я и говорил в тот вечер в проповеди перед нашими прихожанами.

Надо было опять приступать к ремонту в храме. Меньше недели мы прослужили здесь после реставрации, и вот во второй раз представлялась недавно упущенная нами возможность начать поиски мощей святителя Тихона.

Мы снова обратились к Святейшему, и он подтвердил свое благословение на раскопки, наказав лишь действовать аккуратно и осмотрительно. Мы понимали его тревогу. Кое-кто вообще уговаривал патриарха не разрешать поиски, поскольку возможность обнаружения останков святителя весьма мала. А вот если распространится слух, что мощи Патриарха Тихона искали и не нашли, тогда, предупреждали осторожные советчики, проблем не оберешься. Раскольники и недоброжелатели Церкви сразу пустят слух, что святитель Тихон сам не захотел пребывать своими мощами в патриаршей церкви. Но, слава Богу, Патриарх Алексий твердо сказал: если мы обретем мощи, будет великий праздник; если же их там нет, мы ни от кого не станем этого скрывать.

Людей, совершивших поджог, так и не нашли. Братия монастыря и некоторые прихожане представляли себе, кто бы это мог быть, но даже как-то жалели их и в душе предали на милостивый суд Божий. Тем более что теперь, по прошествии времени, видно, насколько промыслительно было попущено это злодеяние. Именно в период второго, затянувшегося ремонта Малого собора Донского монастыря и были обретены мощи святителя.

Вечером в праздник Сретения Господня мы совершили молебен у гробницы Патриарха Тихона и приступили к раскопкам. Об этом знали немногие: Святейший Патриарх Алексий II, несколько монахов, два старца – архимандрит Кирилл из Свято-Троицкой Сергиевой лавры, архимандрит Иоанн из Псково-Печерского монастыря и те, кого мы попросили нам помочь: Вячеслав Михайлович Клыков со своими подмастерьями и художник Алексей Валерьевич Артемьев. Руководил нами ученый-археолог Сергей Алексеевич Беляев. Он принимал участие в обретении мощей преподобного Амвросия Оптинского, занимался раскопками в Дивееве и на Херсонесе.

Сначала сняли надгробие. Его мрамор после пожара стал почти коричневым. Углубившись сантиметров на тридцать, мы обнаружили массивную мраморную плиту с надписью: «Святейший Тихон, Патриарх Московский и всея России». Именно таков был в начале двадцатого века титул русских Патриархов. Находка нас весьма воодушевила. Мы стали копать дальше и на глубине около метра увидели то, что искали, – каменный свод склепа. Взявшись за работу с утроенной энергией, к утру мы аккуратно расчистили весь склеп. Когда из свода удалось вынуть несколько камней, я просунул зажженную свечу в образовавшееся отверстие и заглянул внутрь. Склеп был пуст. Свет свечи выхватил лишь пыльные клоки старой паутины.

Когда я объявил об этом своим друзьям, все в изнеможении опустились на пол кто куда и, понурившись, сидели некоторое время молча. Потом один за другим бросились проверять: вдруг я ошибся, может, в обширном склепе остались хотя бы частицы мощей или щепки гроба, оброненные при вскрытии могилы Патриарха? Однако ничего-ничего не было... Оправдывались наши худшие опасения.

Немного придя в себя, мы решили хотя бы задокументировать размеры и состояние склепа. Но когда кто-то стал измерять его длину, прут длиной два метра неожиданно полностью ушел и вправо, и влево. То же произошло и с восьмиметровым прутом. Мы поспешили обследовать подземное сооружение и вскоре поняли, что обнаружили не склеп, а часть отопительной системы храма -каменных труб, расположенных под полом, по которым проходил горячий воздух от печи. На месте могилы патриарха калорифер зачем-то значительно расширили, так что действительно образовывалось подобие склепа. Да и кладка здесь выглядела новой по сравнению с другими частями каменной подземной трубы. Возможно, это действительно был разоренный склеп. Но, может быть, могила располагалась намного глубже. А то, что мы обнаружили, представляло собой ложный склеп, устроенный, чтобы сбить с толку большевиков и навести их на мысль, что гроб с телом Патриарха уже изъят и где-то перезахоронен.

А тут еще отец Даниил привел одного старичка, который утверждал, что ему якобы доподлинно известно – святитель Тихон похоронен пятью метрами восточнее предполагаемой его гробницы. Мнения разделились, и наутро мы отправились к Святейшему – испрашивать благословения, как поступать дальше. Выяснив все подробности, Патриарх благословил продолжать поиски на том же месте.

Наконец, уже ближе к ночи, перед нами предстал настоящий склеп Патриарха. Сомнений в этом не было. Он являл собой мощное сооружение, покрытое огромной плитой, на наше счастье, оказавшейся не цельной, а состоящей из нескольких массивных каменных секций. Мы подняли одну из этих глыб. Я лег на живот и опустил свечу внутрь. Помню, меня сразу поразил аромат весенней свежести, исходящий из подземной усыпальницы. Все сгрудились вокруг. Передо мной был тонкой, изысканной резьбы дубовый гроб, описание которого я хорошо знал. На нем лежала мраморная табличка. При мерцании свечи я прочел: «Патриарх Московский и всея России Тихон».

Мы не верили своему счастью. Отец Агафодор сразу ушел звонить Патриарху Алексию. Было уже поздно, около полуночи, но в Патриархии только что закончилось заседание Священного Синода. Минут через двадцать Святейший был в Донском. К его приезду мы подняли остальные плиты над склепом и встречали Патриарха праздничным колокольным звоном. В полночь он звучал как на Пасху.

Трудно передать, какие чувства испытывали мы в ту ночь, стоя у открытой могилы святителя Тихона. Не верилось, что все закончено и мощи перед нами. Наверное, такое же чувство было у Патриарха Алексия. Но все же он сказал мне:

– Все-таки следует посмотреть, здесь ли мощи.

Я надел епитрахиль, потому что к мощам можно прикасаться только в священной одежде, и спустился в склеп. Поддев гвозди и приподняв резную крышку гроба, я с замиранием сердца вложил внутрь руку. Пальцы мои ощутили сначала ткань, потом плечо...

–Здесь!!! – закричал я что есть силы.

–Всё! Назад, назад! Закрывайте скорей! – услышал я сверху взволнованный голос Патриарха.

Это произошло 19 февраля, а спустя три дня в монастырь приехали Святейший Патриарх, члены Синода, духовники Троице-Сергиевой лавры архимандрит Кирилл и архимандрит Наум. Когда подняли обветшавшую крышку гроба с осыпающейся на глазах резьбой, перед нами предстали нетленные мощи святителя Тихона, покрытые бархатной патриаршей мантией.

Еще через несколько дней мы омыли святые мощи по древнему чину, облачили их в новые святительские одежды и уложили в специально изготовленную раку. На Патриархе были те самые знаменитые облачения, сделанные на фабрике Оловянишниковых. Мы потом еще долго ломали головы, каким образом эти же облачения оказались у лжемитрополита Введенского.

Несмотря на то, что в склепе была очень высокая влажность, тело Патриарха Тихона, пролежав в земле шестьдесят семь лет, сохранилось почти полностью. Примечательно, что одна из панагий – наперсных икон, символов архиерейской власти, покоившаяся на груди святителя Тихона, была сделана из кости мамонта, но полностью превратилась в прах. Остался только серебряный оклад. Нам тогда невольно вспомнилась строка из Псалтири: «Хранит Господь вся кости их». Хотя сохранились не только кости святого Патриарха, но и большая часть тела. А также великий патриарший параман, четки, монашеский параман, нательный крестик, драгоценная золотая панагия, подаренная, еще в бытность Патриарха архиепископом Ярославским, духовенством и прихожанами этой епархии. Обнаружилась даже ветка вербы (святителя Тихона хоронили на Вербное воскресенье) и флакончик с благоухающим розовым маслом, которое возливали на тело Патриарха перед погребением.

Через некоторое время наш археолог Сергей Алексеевич Беляев все-таки докопался и до разгадки, почему на лжемитрополите Александре Введенском оказались патриаршие облачения. На фабрике Оловянишниковых их сделали не одно, а два. Теперь то из них, которое действительно принадлежало святителю Тихону, выставлено в музее московского Донского монастыря.

– Отец настоятель, скажите нам, что такое пост и какой вообще должна быть христианская жизнь.

– Жизнь христианская, жизнь духовная означает очищение внутренней жизни, жизни душевной. Чем загрязняется душевная жизнь? Она загрязняется вольно и невольно. Она загрязняется невольно, потому что видишь и слышишь плохие и греховные вещи. Идешь по дороге, видишь что-то, слышишь, встречаешь кого-то и – даже против своей воли – загрязняешься… А значит, человек должен быть внимателен и к словам – и «да будет слово ваше: да, да; нет, нет», как говорит Спаситель, – и положить хранение устам своим; положить хранение глазам и ушам своим, как говорит святой Иоанн Златоуст: «Когда постишься, не постись одним только чревом», – ибо в противном случае ты не делаешь ничего. Пусть постятся и глаза твои, чтобы не видеть скверных вещей; пусть постятся уши, чтобы не слышать мерзких речей; пусть постятся руки, чтобы не совершать плохих дел; ноги, чтобы не идти на грешные дела. То есть пусть постится все твое существо. Наведи порядок во всех формах проявления человека – ибо каждая из них накладывает свои отпечатки, более или менее глубокие, на душу человека, и даже на его тело, соответственно той интенсивности, с какой страсти и зло извне воздействуют на нее. Человек, сам того не сознавая, несет в себе груз – или христианский, или греховный. А чтобы человек был в норме, невозможно жить и тем, и другим. Это исключено! Он не может быть и с добром, и со злом. Если входит зло, то уже не войдет добро. Покаяние и исповедь, и подвиг существуют в христианстве именно для этого внутреннего очищения и освобождения себя. Злые вещи получают власть над человеком, порабощают его. И человек уже не в силах направлять себя к своей самой важной цели – стремиться достичь Бога. Они отклоняют человека, изменяют его, уводят в иные стороны. И тогда человек обременяется душевно, усложняется, а поэтому ему нужно освободиться от этих внутренних состояний. Подвигом же, постом, молитвой, исповедью человек мало-помалу с годами очищается и освобождается.

– Люди сегодня заполняют свой ум всякого рода новостями, более или менее сенсационными, дешевыми фильмами, ток-шоу, на которых приглашенные спорят друг с другом… Как вы считаете, какое влияние оказывает все это на душу?

– Распыление ужасное! Они оказывают плохое влияние. Потому что люди из того, что видят, не извлекают знания. Две вещи, говорят отцы, абсолютно необходимы для спасения – знание и делание. Но только духовное знание полезно! А ненужное знание не приносит никакой пользы. Какую пользу оно приносит нашему уму? Оно только рассеивает меня – ибо, вы же видите это, все это создано для рассеивания. Отсюда ясно, что это диавольские дела… Спаситель говорит: «Я Альфа и Омега» – Единый, Единственный Бог. Бесов много, их легионы, и они рассеяны. А тогда, чтобы встретиться с Богом, надо войти в самое сокровенное место, чтобы встретиться там с Богом. Однако диавол рассеивает тебя до безконечности во внешних делах, и у тебя уже не остается времени. У тебя уже нет времени на себя самого, потому что ты распылен во внешних делах. Поэтому все эти вещи, которые, как ты видишь, уводят вовне, созданы с точной целью рассеять человека. Пресса изо дня в день говорит только о грехах, о суждениях людей, о зле. Она нехристианская, неполезная. Какая польза мне от этой информации? Знать, что произошло убийство, что тот-то – политикан, а где-то подрались, о войне и прочем? Это понапрасну безпокоит меня, создает во мне душевные состояния ненужные, неполезные, которые отклоняют меня от моей главной цели и рассеивают меня, распыляют меня постоянно. То же делают и телевизор, и радио! А цель всего этого – рассеять твой ум. Это цель, вдохновленная диаволом. Святые отцы говорят, что человек, чтобы ему легче было приблизиться к Богу, должен иметь и духовное ведение, должен знать разумные основания вещей и понимать, почему Бог создал вещи так, а не иначе. И духовное ведение помогает мне, познавая разумные основания вещей, видеть модификации добродетелей; то есть, глядя, как происходят дела, понимать, как прикладывать их и к моей личной жизни.

– Как можно распознать, что для нас в духовном смысле полезно и что – нет?

– Это очень просто: если это помогает мне стать лучше как христианину, то это хорошо; если же не помогает, то нехорошо. Это просто как дважды два! Да станет это для нас лакмусовой бумажкой, которую будем прикладывать постоянно ко всему, что нам предлагается сделать. Я смотрю телевизор? А делаюсь ли я лучше, чем был? Не делаюсь. Информация, радио, если я их слышу, делают ли меня лучше, нравственнее, духовнее?.. Скажу вам: очень многие вещи не нужны, совершенно безполезны. Ради телесных потребностей мир усложнился. Посмотри: в древности ведь все было намного проще! А дальше чем больше усложнялся мир, тем дальше он отходил от Бога. Он отчуждился, а теперь происходит последнее распыление – поэтому дело и дошло до того, чтобы больше не было времени на Бога. Для Бога больше нет места, люди опрокинуты в мир, который не есть Божий, который не имеет смысла, который не понимает, зачем он создан. Ненормально и совершенно неестественно такое социальное состояние! А оно не может быть иным, чем то, которое дал нам Бог. Но мы не можем его приукрасить, не можем придать ему другой фасон, чтобы оно выглядело хорошим. Нет, оно совершенно нехорошо! Если можем бежать от него, то будем бежать. Это да будет для нас ключевым словом: если это помогает мне стать лучше, оно хорошо; если не помогает, то нехорошо.

– Вы говорили как-то, что самое большое зло сегодня – это то, что человек уже не может молиться, что он остается отчужденным от Бога.

– Это самое тяжкое дело из всего, что мы совершаем. Человек, загруженный телевизором, уже не может молиться; будучи рассеян, он уже не может молиться, он теряет самое священное. А Спаситель говорит: «Непрестанно молитесь!» Непрестанная молитва означает постоянное сохранение связи с Богом. Так должно быть и так есть, потому что я нахожусь в Его присутствии постоянно. Я не могу быть с Богом и смотреть в другую сторону; не смотреть на Него – это неуважение. Бог всегда присутствует здесь, поэтому молитесь непрестанно. Будем всегда на связи с Богом! Как нельзя жить не дыша, так не будем оставлять молитву. Ведь ты не можешь жить не дыша, Бог дал нам эту потребность. Потому говорят святые отцы, что мы учимся, глядя на вещи, видя, как все происходит, глядя на разумные основания вещей, учимся разным добродетелям, учимся быть добродетельными. Посмотри, Бог вложил в нас потребность в воздухе. А почему Он создал человека с потребностью в воздухе, в дыхании? Ангелы ведь не нуждаются в дыхании. Они не нуждаются в воздухе, они не живут воздухом. Бог дал человеку эту потребность – в действии, без которого человек не может жить, потому что иначе тотчас же умрет, – чтобы он понял, что существует и нечто иное. Не только тело, но и душа, если ей не хватает чего-то, умирает, не может жить. Нам необходима эта связь с Богом, потому что если человек не сохраняет связь с Богом постоянно, он умирает. Поэтому молитесь непрестанно и будьте постоянно связаны с Богом, как говорит святой Григорий Богослов: «Дыши Богом, как дышишь воздухом». Потому и святой Иоанн Златоуст говорит: «Не длинные молитвы, а короткие и частые, чтобы ты ходил все время с молитвой, чтобы ты постоянно был связан с Богом».

– Что вы думаете о релятивизации религии в наши дни? Одни говорят о религии в идолопоклонническом и даже атеистическом контексте: «религия НЛО», «религия ТВ» и т.д. Как вы думаете, они правы?

– Не может быть иной религии, кроме единственной, связанной с Богом. Не может быть религии грехов, как сейчас вот создали «религию блуда». Сейчас царит «великая блудница» Апокалипсиса. Она и есть, знайте! Мы видим не иную какую! Ибо написано, что будет женщина негде, блудница, и ее будет видеть весь мир. Это тот блуд, который сегодня, особенно посредством телевизора, насильно насаждается во всем мире в менталитет людей. Вы видите? Дошло до того, что грехи, которые Бог карает истреблением, уничтожением, объявлены правами человека. Я видел в одном журнале, случайно попавшем мне в руки, нечто связанное с деятельностью Совета Европы. И в одном месте говорится: «Совет удовлетворен тем, что ему удалось устранить в Румынии препятствия, противодействовавшие гомосексуализму». То есть Совет Европы, а не румынское правительство! А эти наши глотают, глотают гадость, которой их потчуют, берут обязательства выполнить ее и не думают о румынской традиции, не думают ни о чем; и приходят и суют ее, предлагают ее населению, и кто хочет, тот кормится ею. Святые отцы говорят: никакой другой грех так сильно не оскверняет душу человеческую, как блуд. Человек совершает другие грехи вне себя, а этот внутри себя самого. Никакой другой грех так глубоко не оскверняет душу человеческую, как блуд. Вот так-то! Сейчас это модно, вы видите? Загрязнить человека до самых глубин души – и не только взрослого, но и малых детей…

– В заключение дайте совет для всех христиан в эти тяжелые дни.

– Мой совет и призыв такой, чтобы человек время от времени убегал, отдалялся от того, что относится к телесным потребностям, чтобы ему можно было вновь обрести духовное состояние, встретиться с Богом, Который находится внутри сердца нашего, – войти извне в Его брачный чертог. Потому и существуют молитвы вечерние, ночные, которые человек совершает, уединившись; ибо он не может совершать их посреди улицы, он совершает их втайне. Убегать из мира, то есть свести к минимуму свои физические, естественные нужды, потребные для существования, – воздержанием, постом, а не удовольствиями, не столами, банкетами и прочим, а жизнью простой и скромной, с нищетой, со смирением. Свести их, таким образом, к необходимому уровню, только для нужд. Будем стараться для нужд, для необходимости, а не для удовольствия и развлечений. Вот еда и одежда – я одеваю свое тело, чтобы защититься от непогоды и прикрыть наготу, а не чтобы носить роскошные шелка и драгоценности, которые тешат тщеславие и гордыню; то же самое и с едой, то же и со всеми этими вопросами. Будем использовать внешние вещи для нужды и духовной пользы… Отцы говорят, что ум создан, чтобы двигаться туда-сюда. Одна из трудностей ума состоит в том, что он рассеивается, когда ему нечего делать. Говорят: задай уму работу; если у ума есть работа, то любопытство уже не потянет его, например, к телевизору. А какую именно работу? Или духовное размышление, или молитву – если ты закрепляешь непрестанную молитву. Молись Богу так же часто, как дышишь. Если ум охвачен молитвой, то его уже не привлекают впечатления извне, он уже не останавливается. Если мысль его высокая, святая, духовная, то он впечатляется не этими плотскими красотами, а духовными. Это же так просто! Отец Паисий из Сихлы вспоминал об одной очень простой вещи в связи с этим. Он говорил: «Однажды пришла ко мне одна баба, из набожных, и спросила: “Что мне делать, отче? Я неграмотная и не знаю молитв. Спасусь ли я без молитв?” Я сказал ей: “А ты совсем не молишься?” – “Да я молюсь!” – “Так как же ты молишься?” А она говорит мне: “Да вот как я молюсь: когда подметаю дом, молю Бога: Боже, вычисти грязь из души моей, как я вычищаю эту грязь из дома, и пусть нравится она Тебе, как мне нравится чистый дом. А когда стираю белье, то тоже говорю: Господи, смой зло с души моей, чтобы и я была чистой, как чиста эта рубашка. И так говорю во всем, что бы я ни делала. Да хорошо ли так делать-то?” – “Живи так всю свою жизнь!”» Это непрестанная молитва ума. То есть во всех обстоятельствах, когда ты что-нибудь делаешь, видеть присутствие Бога – и делать свое дело, ибо тебе можно его делать. Но когда ты делаешь это внешнее, потребное дело, ум твой держит связь с чем-то другим – он привязан к присутствию Бога, Который везде. Тогда ум уже не любопытствует, он уже не хочет что-нибудь увидеть, потому что у него уже нет на это времени. Он уже не хочет увидеть что-нибудь другое, потому что все время занят священными и высокими вещами, духовными, а все прочее оставляет его равнодушным.

С отцом Петронием (Тэнасе) беседовал Виржилиу Георге. Перевела с румынского Зинаида Пейкова

Поразило другое. Человек умный, знающий законы физики и астрономии, четко понимающий, откуда появляется лишний день, совершенно неразумно, отвергая всякую логику, приписывает всему году какое-то мистическое, волшебное свойство.

В каком довольстве потирает руки лукавый, сумевший здравому, молодому, прагматичному и рациональному физику внушить свою очередную выдумку!

Да разве только ему одному?

Отделение городского ЗАГСа рядом с нашим храмом. Все разукрашенные кортежи после вальса Мендельсона и обмена кольцами в церквушку заезжают. Не венчаться. Просто свечи поставить, да фото-, видеогалерею свадебного торжества украсить. Благо, храм красивый, и место, где он расположен, пригожее.

Находиться рядом с дворцом бракосочетаний и не знать директора ЗАГСа – невозможно. Частенько встречаемся. Вздыхает руководитель всех регистраций в последние дни уходящего года, и все по той же причине: намного уменьшится количество свадеб в 2012, соответственно и доход не будет радовать…

Прежде, чем написать об этой, каждый четвертый год злободневной, напасти и оправдать год високосный, решил я полистать интернет-страницы, с темой данной связанные.

Может быть, раньше не объясняли, что это суеверие, и не говорили, что каждый день, каждый час, каждый год благословлен Богом? Объясняли. Многократно, многогласно и многостранично. На одних ответах иеромонаха Иова (Гумерова) из Православия.Ру кандидатку можно написать. Каждые четыре года он и целый отряд священников втолковывают, отвечают и проповедуют, что это суеверие, такое же, как пресловутая черная кошка и тетенька с пустыми ведрами. К сожалению, «воз и ныне там».

Даже на электронных страницах у расплодившихся астрологов и гадателей, куда мне пришлось, перекрестившись, заглянуть, чтобы найти ответ на вопрос, откуда взялась эта примета, нашел я честное признание одного из «знаменитых предсказателей»: «Вера в негатив високосного года – это очередной предрассудок и не более».

Да вот беда, вера в приметы и предрассудки имеет злокачественное свойство: если ты лукавому поверил, то есть Бога отверг, то жди исполнения своей веры. Евангелие словами апостола Петра четко об этом предупреждает: «…диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1Пет.5:8). Насколько поверил – настолько сбудется. Не верь, и ничто тебя не смутит, никакие козни не одолеют.

Високосному году приписывают и иные «плохие» свойства, в том числе и такое, которое, действительно, может весь год испортить. Якобы данные промежутки времени с лишним днем в феврале приносят массу смертей и катастроф.

Статистика, правда, это утверждение никак не подтверждает, но реальные цифры не замечаются, подсчеты игнорируются, исследования остаются не использованными. Лукавый продолжает с удовольствием потирать руки, одерживая очередную победу в отторжении человека от Бога.

Конечно, если порыться в истории, то можно отыскать главного виновника головной боли, уверовавшего в «злые чары» високосного года. Еще в 238 году до н. э. египетский царь Птолемей III Эвергет издал указ, согласно которому объявил текущий год високосным в современном понимании этого слова. Но все же не будем призывать кары небесные на мудрого и разбирающегося в астрономии царя-язычника, а просто поймем, что если любишь и желаешь создать семью, то нет этому преград, как и никто и ничто, кроме Бога, не изменит число твоих дней на земле. Те же, кто считает високосный год неудачным для каких-либо дел и начинаний, в том числе, и для заключения брака, впадают в грех.

Ведь суеверие как раз и состоит в том, что естественным предметам и явлениям приписывается сверхъестественное значение. Более того, веря в подобные сказки, мы становимся многобожниками, то бишь язычниками.

Может, все же не будем в очередной раз веселить лукавого? Еще святитель Иоанн Златоуст писал: «Диавол, стараясь отклонить нас от подвигов добродетели и подавить душевную ревность, научил людей счастье и несчастье приписывать дням».

Любое время благословлено Богом, и наполнять его негативом и позитивом можем только мы. Здесь прямо пропорциональная зависимость: чем меньше греха, тем больше благословений.

P.S. Хотя… к одному из советов гадателей и предсказателей я бы прислушался. Есть там такое указание: «В високосный год нельзя топить котят». Хорошая «примета». Только чуть-чуть изменить надобно. Написать просто: «Нельзя топить котят».

Протоиерей Александр Авдюгин

Году в 88-м, когда Церкви начали понемногу возвращать храмы, знакомый архиерей, для которого мой муж собирал материалы по истории Владимирской епархии, предложил ему принять диаконский сан и отправиться служить в Муром, где открыли единственный в этом городе православный храм.

Если бы это было предложено ему четырьмя годами раньше или шестью годами позже, он бы тут же согласился. Но в ту пору у нас были такие сложные семейные обстоятельства, что переезжать всей семьей, с детьми-школьниками, не представлялось возможным. И он отказался.

И вот, когда в 95-м году он все-таки был рукоположен во диакона, а затем и во иерея и стал служить в храме святой мученицы Татианы, ему приходит письмо из Мурома. В конверт вложена фотография храма. А на обороте надпись: «Этот храм был последним, который закрыли в Муроме в 1937 году.

Там служил диакон Вигилянский, расстрелянный безбожной властью. В 1988 году храм был снова открыт, и с тех пор там совершается Божественная литургия».

Такая это была провиденциальная и символическая весть: последний священнослужитель перед закрытием храма был новомученик Вигилянский, и первый же после его открытия должен был тоже стать Вигилянский, то есть мой муж, чтобы восстановилась связь времен, сомкнулись звенья, пошла волна за волной... Получилась бы история прямо из какого-нибудь канонического «Жития»...

Но так наглядно, красиво, буквально и... неправдоподобно не получилось. «Единство места» - не удалось: один служил там, другой служит здесь.

Да и Владимирский владыка, предлагавший моему мужу рукоположение в Муроме, вовсе тогда не знал фамилию последнего Муромского священнослужителя. И предложил это, движимый не столько человеческой логикой и расчетом, сколько какими-то иными импульсами и токами... Так вот, я дерзаю высказать предположение, что это Промысел Божий владел здесь тайной драматургической интриги, это он что-то такое владыке нашептывал и подсказывал, к чему-то моего мужа подводил и подталкивал, сопровождал, присутствовал, словом, был где-то тут, чтобы мы - уже пост фактум - обнаружили его действие в удивленном и радостном узнавании.

Олеся Николаева

После кораблекрушения человека выбросило на берег небольшого необитаемого островка. Человек был набожным и, понимая своё положение, стал усердно молиться Богу, высматривая на горизонте какой-нибудь корабль. Но корабля всё не было, и человек решил построить себе жилище из выброшенных на берег досок. Однажды он ушёл вглубь острова в поисках пищи, а вернувшись, увидел, что его жилище охвачено огнём. Сгорело всё. Человека охватил гнев: «За что, Господи, Ты лишил меня последнего, что у меня было?!»

В эту ночь, впервые усомнившись в милости Божией, он лёг под открытым небом. Утром его разбудил гудок корабля, приближающегося к острову. Скоро от корабля отделилась шлюпка и подошла к берегу.

– Как вы узнали, что я здесь?! – удивлённо воскликнул набожный человек.

– Мы увидели твой дымовой сигнал, – ответили спасители.